По тропе служения Богу

Интервью с иезуитом, отцом Иосифом Шмидтляйном

- Дорогой отец Иосиф, Вы приехали в родную Караганду и нам хотелось бы узнать: какие мысли Вас посещают когда Вы возвращаетесь в эти места, когда приходите в храм Святого Иосифа?
- Это воспоминания, конечно, потому что я часто бывал в этом храме раньше. Теперь приезжаю редко, но тогда я здесь трудился. И когда учились в семинарии, мы почти на все каникулы приезжали и помогали. А до семинарии здесь служили министрантами. Конечно, когда шло строительство, мы помогали мало, но были в курсе дела. Тогда я не мог приезжать часто, потому что жил в поселке в 30-ти километрах от храма. А когда стал священником, сразу после семинарии меня направили служить в Караганду. Два с половиной года я был здесь викарием, а потом меня послали в Павлодар.

- Отец, расскажите о Вашей дороге к священству? Когда Вы поняли, что Господь Бог призвал Вас, кому первому Вы сказали что хотите стать священником? Поделитесь Вашими воспоминаниями.
- Ну конечно, с первым я говорил со священником Альбинасом Думбляускасом. Я уже плохо помню, возможно, это было в 1978 году. Потому что тогда о. Альбинас объявил, что если кто-то задумывается о призвании священства, пусть обратится и скажет. Тогда это и началось. Я, конечно, сильно сомневался и до, и после, так что чего-то сверхъестественного не было. Позже я поступил в семинарию в Риге. Но сначала, начали заниматься с настоятелем в Михайловке. Мы приходили к нему, а потом для нас, мальчишек, купили дом, чтобы мы могли там заниматься. Мы работали, а по вечерам учились, изучали латинский язык, что-то преподавал нам сам о. Альбинас, но только самое основное. Преподавателей здесь не было, а один человек не может объять все. Тогда о. Альбинас стал искать возможность для нашего поступления в семинарию. В то время в Советском Союзе было только две католические семинарии: в Литве и в Латвии. Как оказалось, что в Литве, а отец Альбинас сам был литовец, обучение было на литовском языке и принимали туда только тех, у кого была литовская прописка. Тогда отец поехал в Латвию, там уже перешли на русский язык и принимали студентов из Белоруссии и Украины. Сначала поступить не получилось, на второй год тоже отказ пришел. А потом о. Альбинас поехал в Латвию и, в то время в Ригу должен был приехать с визитом епископ из Германии (ГДР) и решили, что будет хорошо, принять в семинарию кого-то с немецким происхождением. Тогда у нас и появилась возможность.

- Сколько вас, студентов, было в семинарии? В каком году Вас рукоположили в священники? Где Вы отслужили свою первую Мессу?
- Когда я учился на 1-ом курсе, нас было 20 человек – это был самый большой курс. Потом латышей призвали в армию и нас стало меньше; потом добавили еще семинаристов, но, сколько я помню, нас всегда было около 30-ти человек. На старших курсах было мало учащихся, был курс, где училось только 5 человек, а одно время – всего трое. На других – чуть-чуть больше. Поэтому, когда приняли следующий курс и, нас стало 50 человек – это казалось очень много. Кажется, в то время власти ограничивали число поступающих в семинарии, а религиозные структуры старались выбрать лучших из кандидатов и не допустить специально подосланных людей. Так до нас это доходило.
Из-за того, что в Латвии не хватало призваний, в Риге ввели такое правило: что каждый, кто закончил семинарию, должен сначала два года работать в Латвии, а потом ехать по направлению. Это было справедливо, ведь они нас учили. В то время в Белоруссии и на Украине священников не хватало, поэтому некоторые просили, чтобы семинаристов отпускали сразу. И тогда уже смотрели на ситуацию и шли на уступки. Наш настоятель тоже поехал в Ригу и просил, чтобы меня отпустили сразу, потому что он был один, а людей и работы – много. Тогда меня отпустили, другие отцы Александр Кан и Иероним Мессмер остались в Латвии и работали там примерно год.
Меня рукоположили в 1987 году. А потом настоятель сказал, чтобы я нигде не служил, пока не вернемся в Караганду. И только спустя шесть дней, в субботу, я служил свою первую Святу Мессу.

- Какие воспоминания остались у Вас о первой Мессе в Соборе Святого Иосифа? Кто был проповедником на Вашем торжестве? Народа было много?
- Это было 6 июня 1987 года. О проповеди я уже ничего не помню, а вспоминаются, в основном, переживания и волнение. Люди были, конечно, не так много как на Пасху и Рождество Христово. Такие праздники привлекают больше народа, а про примицию объявляет священник, но приходят не все. В Караганде всегда было много прихожан, но особенно много людей приходило на Пасху, тогда они не помещались в храме и стояли снаружи у выходов (было три выхода). После моего возвращения из семинарии, я служил в Караганде до 1990 года.
В то время я был уже иезуитом, но не все было официально оформлено. Сначала сам отец Альбинас меня записал и, наверно, сама провинция – она тогда в Литве находилась. А уже потом все было оформлено официально. Некоторые считали, что у нас была плохая иезуитская формация, потому что мы учились не в специальной иезуитской школе, а в простой диоцезальной семинарии. Но мы не чувствовали какого-либо недостатка, потому что в Риге нам дали хорошие знания. Потом много сами читали, делали духовные упражнения, приезжали в Литву на реколлекции.

- Отец, расскажите, каким был приход Святого Иосифа во время Вашего служения, Вы тоже обслуживали поселки вокруг Караганды?
- В то время было много народа. Процессии с большим количеством людей. Тогда в Караганде проживало много немцев, наверно, большая часть наших прихожан были немцы. Польская Месса тоже была, но поляков было меньше, и жили они далеко: кто-то приезжал с центра города, кто-то с дальних районов. У Караганды, много городов-спутников: Шахан, Сарань и др., с этих мест тоже приезжали люди. Была и украинская служба. Молодежь хорошо общалась между собой и охотно участвовала в процессиях, которые часто организовывал отец Альбинас. Поддержку оказывали сестры: участвовали с девушками на адорациях, помогали с министрантами. Молодежи было много, но девчонок всегда больше, а ребят чуть меньше.
Отец Альбинас изредка ездил в село Киевка и я с ним один или два раза. Когда звали к больным – мы ездили к больным, а так чтобы обслуживать какое-то село регулярно, - не получалось. Отец Альбинас не часто посещал села, потому что здесь Месса была утром и вечером каждый день, а если венчание или похороны, то тогда еще и в обед. По воскресеньям служились четыри Мессы, поэтому у отца просто физически не получалось приезжать в села чаще, да и с властями конфликтовать не хотелось. У него был свой способ работы с людьми, он больше приглашал, чтобы люди сами приезжали в Церковь.

- Каким Вам запомнился отец Альбинас?
- Отец Альбинас был очень импульсивным, очень живым, порой даже резким, мог и поругать кого-то. Он был хорошим организатором, очень много работал и от нас требовал того же, был примером. При нем в храме всегда было чисто и красиво. Второй Ватиканский Собор отец Альбинас принял сразу и другим потом объяснял, и людей переучивал. И мы в этом участвовали.
Отец Альбинас сразу сделал алтарь лицом к людям. Только стоял алтарь наверху. Одна ступенька была для принимания Святого Причастия, потом еще три ступеньки и на самом верху находился алтарь. А так, как мы думали о семинарии, отец Альбинас брал нас с собой и мы стояли почти рядом со священником. Мы были почти на всех службах, выходных нам не давали, и так как отец был один, он даже сказал, чтобы мы помогали ему раздавать Причастие с самого 1-го курса семинарии.

- Какие у Вас воспоминания об отце епископе Хире? И когда Вы впервые встретились с ним?
- Конечно самые лучшие! Он сильно отличался от священника Альбинаса. Епископ Хира был очень деликатный человек. Он не был так связан с нами, как отец Альбинас, но у всех нас о нем сохранились самые лучшие воспоминания. У него были очень красивые проповеди, а в будние дни, когда проповеди не было, то казалось, что чего-то не хватает. И тогда, кто-нибудь из нас просил его прочитать проповедь. Епископа Хира уважали и молодежь, и наши родители. Его все очень любили. Отца Альбинаса тоже, но к епископу Александру было какое-то особенное отношение.
Я точно не помню, когда впервые встретился с ним, это было еще в детстве. Мы не лично встречались, а мои родители приглашали в поселок священников и он тоже был. Мы тогда жили в Сарани и, приблизительно, раз в три месяца к нам приезжал какой-нибудь священник, которого получилось пригласить, и служил Мессу. Иногда был и епископ Александр. В семью, у которой жил епископ, в Майкудуке, родители приезжали редко и в основном, заходили взрослые, а мы, дети, ждали.

- Кто был во главе стройки Кафедрального Собора в Майкудуке отец Альбинас или епископ Хира?
- У меня даже сомнений нет, – все организовывал отец Альбинас. Но он всегда приглашал епископа Александра, ведь это было общим делом. Да и мы все принимали участие в строительстве, каждый по возможности, но организаторской деятельностью и оформлением документов занимался отец Альбинас.
Отец Альбинас приехал в Караганду в 1975 году, а для строительства храма нужно было сначала получить разрешение. В 1977 году купили землянку, тогда, наверно, все и началось, хотя готовились к этому раньше. Тогда требования были такие: чтобы Церковь в высоту не превышала 7-ми метров и от школы ее не было видно. Из-за этого Храм строили вглубь, но, как говорил отец Альбинас, фундамент был заложен хороший, с расчетом на то, что храм при необходимости можно будет поднять выше.
Помню также участие так называемых «двадцаток», это было требованием государства и без этого нельзя было создать никакую общину. Собирали 20 человек, среди них выбирали председателя, всех записывали – так создавалась община. И только если двадцатка приглашала, священник мог приехать и служить им. У нас тоже была такая община.

- Расскажите о Вашей семье. Она всегда была верующей? Вы молились дома? Какой была Ваша жизнь?
- Да, у нас все были верующие. Нас с детства приучили молиться, чтобы дети собирались вечером и сами читали хотя бы небольшую молитву. Когда учились в разное время, то утром не получалось молиться всем вместе, зато на вечерней молитве обязательно собирались. Иногда вместе, иногда отдельно, но помолиться утром и вечером для нас это было обязательным. Иногда молились со взрослыми. А перед Рождеством Христовым и Пасхой к нам приходили родственники, две сестры нашего отца (у одной фамилия Бонт, а у другой – Дейтч), и тогда бабушка выделяла комнату для часовни. Позже в этой часовне нашей семье разрешили хранить Святое Причастие. Поэтому, когда приезжал священник, у нас было правило, что все должны исповедоваться. Тогда пару воскресений бабушка могла дать нам Святое Причастие. Но это было не всегда, и как я вспоминаю, только на Пост, в Адвент и в Рождественское время.

- Как звали Вашу бабушку?
-Елизавета. Девичья фамилия – Реш, а по мужу, как и у нас – Шмидтляйн.

- Отец Иосиф, откуда приехали Ваши родители?
- По отцу, они были с Кавказа. Их депортировали в Томскую область, кажется в 1941 году и, как мы слышали, их поезд потерпел крушение, люди в первых вагонах погибли, а родители находились в середине, поэтому им удалось выжить. В 50-ых годах из Томска переехали в Казахстан: сначала в Кустанай, а затем в Караганду. Родителей, еще в Кустанае, познакомила бабушка, а потом отец привез маму в Караганду.

- У вас не возникало проблем в школе, из-за того что вы верующие? Вы дома говорили на немецком языке?
- В школе об этом сначала не знали, но мы жили в одном поселке: кто-то кому-то сказал, кто-то что-то увидел. Особенно сильно это не скрывали. У нас в доме всегда были иконы и крест на кухне. Перед едой молились всегда, даже при чужих, у нас нельзя было сесть за стол без молитвы. Учителя разные были: кто-то, когда узнавал, ничего не говорил, но одну учительницу я помню. Однажды, когда я не выучил урок, она сказала: «Наверно много молишься?» – как будто упрекнула. Но может, и по нам замечали, потому что мы отличались от других.
Дома, наша бабушка заставляла всех говорить по-немецки, она даже родителей ругала, чтобы они с нами по-немецки говорили. И тогда мы все говорили по-немецки, а потом, все ровно переходили на русский.

- Была ли у Вас в те времена мечта, чтобы этот режим рухнул?
- Мы молодые были и не могли все так оценивать. Конечно, мы думали, что что-то изменится, но что именно так – не могли и представить.

- А Вы слушали радио «Свободная Европа» или что-то похожее?
- Нет, у нас в семье политикой мало интересовались. Родители от кого-то узнали, что есть «Радио Ватикана», его они пытались слушать. У нас было радио деревянное, желтое и, я помню, мы даже черточку поставили на той волне где было «Радио Ватикана». Трансляция была на русском языке, но слышно плохо, поэтому мы очень радовались, когда получалось что-то разобрать, даже настроение поднималось.

- Кто из Вашей семьи первым получил духовное призвание?
- Сначала сестры. Отец Альбинас приглашал сестер из Литвы одна из них, сестра Моника, осталась здесь. Потом приехали сестры из Белоруссии. Они жили рядом с отцом Альбинасом, в соседнем доме который отвели под монастырь. И когда мои старшие сестры подросли, они пошли туда.

- Отец, опираясь на Ваш большой опыт, как Вы считаете, в каком состоянии находится Церковь в Казахстане сейчас?
- Я думаю так: в Казахстане есть еще места, где Церковь находится не на таком хорошем уровне как в Караганде и Астане. Где верующие остаются забытыми. Это такие города как Усть-Каменогорск, Семипалатинск, Чу, Кызылорда, где ощущается нехватка священников. Усть-Каменогорск, Кызылорда – имеют обширные территории и один-два священника просто не успевают их обслуживать. Мне кажется, что нужно более равномерно проводить распределение, чтобы все желающие могли найти Церковь.

Беседовала М. Хлахулова