GAUDETE ET EXSULTATE

• 
• 

Подробности

Просмотров: 9500

АПОСТОЛЬСКОЕ УВЕЩЕВАНИЕ

GAUDETE ET EXSULTATE

СВЯТЕЙШЕГО ОТЦА

ФРАНЦИСКА

О ПРИЗВАНИИ К СВЯТОСТИ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ

 

 

1. «Радуйтесь и веселитесь» (Мф 5, 12) – говорит Иисус тем, кого преследуют и унижают за Него. Господь просит у нас всё, и предлагает нам истинную жизнь и счастье, для которого мы были созданы. Он хочет, чтобы мы были святыми и ждет, что мы не будем довольствоваться посредственным, заурядным и серым существованием. Фактически с самых первых страниц в Библии различным образом присутствует призыв к святости. Так это предложил Господь Аврааму: «Ходи предо Мною и будь непорочен» (Быт 17, 1).

 

2. От нижеприведенного текста не следует ожидать трактата о святости, со множеством определений и разграничений, которые могли бы обогатить эту важную тему; или же анализа, который можно было бы провести в отношении путей к святости. Моя скромная цель – вновь заставить прозвучать призыв к святости, пытаясь воплотить его в современном контексте, с его рисками, вызовами и возможностями. Поскольку каждого из нас Господь избрал, «чтобы мы были святы и непорочны пред Ним в любви» (Еф 1, 4).

 

 

 

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ПРИЗЫВ К СВЯТОСТИ

 

Святые, которые вдохновляют и сопровождают нас

 

3. В Послании к Евреям упоминаются различные свидетели, побуждающие нас «с терпением проходить предлежащее нам поприще» (Евр 12, 1). Там говорится об Аврааме и Сарре, о Моисее и Гедеоне и многих других (ср.: Евр 11, 1 – 12, 3). Но особенно этот отрывок призывает нас признать, что у нас есть «такое [огромное] облако свидетелей» (Евр 12, 1), которые побуждают нас не останавливаться на пути и продолжать двигаться к цели. Среди них может находиться и наша мать, бабушка или другие близкие люди (ср.: 2 Тим 1, 5). Возможно, их жизнь не всегда была совершенной, но даже среди несовершенства и падений они продолжали идти вперед и радовали Господа.

 

4. Святые, уже достигшие пребывания в Божьем присутствии, поддерживают нас узами любви и общения. Об это свидетельствует книга Откровений, говоря о заступничестве мучеников: «Я увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели. И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка Святой и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?» (Откр 6, 9-10). Мы можем сказать, что «нас окружают, ведут и направляют друзья Божьи […]. Я не должен один нести то, чего в действительности никогда и не смог бы вынести в одиночку. Множество святых Божьих защищает, поддерживает и ведет меня» [1].

 

5. В беатификационных и канонизационных процессах принимаются в расчет признаки героизма в совершении добродетелей, пожертвование собственной жизнью в мученичестве, а также случаи, когда было подтверждено посвящение своей жизни другим, вплоть до смерти. В этой самоотдаче выражается образцовое подражание Христу, и она достойна восхищения верующих [2]. Мы можем, вспомнить здесь, например, о блаженной Марии Габриеле Сагедду, посвятившей свою жизнь единству христиан.

 

 

 

Святые по соседству

 

6. Но не нужно думать только об уже беатифицированных блаженных или канонизированных святых. Святой Дух повсюду изливает святость на святой народ, верный Богу, поскольку «Богу угодно было освящать и спасать людей не по отдельности, без всякой взаимной связи между ними, но составить из них народ, который признавал бы Его в истине и свято служил Ему Одному» [3]. В истории спасения Бог спас один народ. Не существует полной идентичности без принадлежности к народу. Поэтому никто не спасается один, как отдельный индивид, но Бог привлекает нас к Себе, принимая во внимание сложное переплетение межличностных отношений, устанавливающихся в человеческом сообществе: Бог пожелал войти в эту народную динамику, в динамику одного народа.

 

7. Мне нравится видеть святость в терпеливом народе Божьем: в родителях, которые с такой любовью растят своих детей; в мужчинах и женщинах, трудящихся, чтобы принести хлеб в свой дом; в больных; в престарелых монахинях, продолжающих улыбаться. В этом постоянстве, в настойчивости идти вперед изо дня в день я вижу святость воинствующей Церкви. Очень часто это святость «за соседской дверью», святость тех, кто живет рядом с нами, и кто является отражением присутствия Божьего, или же, другими словами, «средний класс святости» [4].

 

8. Позволим же вдохновить себя тем знакам святости, которые Бог являет нам посредством наиболее скромных членов этого народа, который «также участвует в пророческом служении Христа, распространяя живое свидетельство о Нём, особенно через жизнь веры и любви» [5]. Подумаем же о том, как предлагает нам святая Тереза Бенедикта Креста, что посредством многих из них творится настоящая история: «Среди наиболее темной ночи, возникают наиболее великие пророки и святые. Однако живительный поток мистической жизни остается невидимым. Определенно, на решающие события мировой истории существенно повлияли души, о которых ничего не сказано в книгах по истории. И то, какие души мы должны благодарить за решающие события нашей жизни, мы узнаем лишь в день, когда всё тайное станет явным» [6].

 

9. Святость – самое прекрасное лицо Церкви. Но даже вне Католической Церкви, в самых разных средах Дух порождает «знаки Своего присутствия, которые помогают ученикам Христа» [7]. Помимо этого, святой Иоанн Павел II напоминал нам, что «свидетельство, данное Христу вплоть до пролития собственной крови, стало общим наследием католиков, православных, англикан и протестантов» [8]. Во время прекрасного экуменического празднования, которое он захотел провести в Колизее, во время Юбилейного 2000 года, Иоанн Павел II заявил, что мученики – это «наследие, говорящее более сильным голосом, нежели разделяющие факторы» [9].

 

 

 

Господь призывает

 

10. Всё это важно. Однако этим Увещеванием я бы хотел напомнить прежде всего о призыве к святости, с которым Господь обращается к каждому из нас; призыве, с которым Он обращается и к тебе: «Будьте святы, потому что Я свят» (Лев 11, 45; ср.: 1 Пет 1, 16). Второй Ватиканский Собор решительно подчеркивал это: «все верные Христу, каково бы ни было их положение и статус, призываются Господом, каждый на своем пути, к совершенству святости, благодаря которой совершенен Сам Отец» [10].

 

11. «Каждый на своем пути» – говорит Собор. Поэтому не нужно отчаиваться, созерцая образцы святости, которые кажутся недостижимыми. Есть свидетельства, которые полезны, чтобы мотивировать и стимулировать нас, но они существуют не для того, чтобы мы пытались копировать их, поскольку это даже могло бы отдалить нас от того уникального и отличного от других пути, который Господь приготовил нам. Важно, однако, чтобы каждый верующий распознавал свой собственный путь и извлекал на свет лучшее, что в нём есть: то, столь личное, что Бог вложил в него (ср.: 1 Кор 12, 7), а не изматывал себя, пытаясь подражать чему-то такому, что Бог не задумал для него. Все мы призваны быть свидетелями, но «существует множество экзистенциальных форм свидетельства» [11]. И действительно, когда великий мистик святой Иоанн Креста писал «Духовную песнь», он предпочел избегать жестких правил для всех, и объяснял, что его стихи написаны, чтобы каждый пользовался ими «по-своему» [12]. Поскольку божественная жизнь передается «одним так, а другим – иначе» [13].

 

12. Среди этих различных форм мне хотелось бы отметить «гений женщины», который также проявляется в женских формах святости, необходимых для отражения Божьей святости в этом мире. Именно в те эпохи, когда женщины были отодвинуты на второй план, Святой Дух порождал святых, чье обаяние пробуждало новый духовный динамизм и важные реформы в Церкви. Здесь можно упомянуть о святой Хильдегарде Бингенской, святой Бригитте, святой Екатерине Сиенской, святой Терезе Авильской или же святой Терезе из Лизьё. Однако мне бы хотелось напомнить о стольких неизвестных или забытых женщинах, которые – каждая по своему – поддерживали и преобразовывали семьи и общины силой своего свидетельства.

 

13. Это должно воодушевить и вдохновить каждого отдать всё, чтобы дорасти до исполнения того уникального и неповторимого плана, который от века задумал для него Бог: «Прежде нежели Я образовал тебя во чреве, Я познал тебя, и прежде нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя» (Иер 1, 5).

 

 

 

Это сказано и для тебя

 

14. Чтобы быть святыми, не обязательно быть епископами, священниками, монахинями или монахами. Зачастую мы испытываем искушение думать, что святость «зарезервирована» за теми, у кого есть возможность находиться на расстоянии от повседневных дел, чтобы больше времени уделять молитве. Это не так. Все мы призваны стать святыми, живя в любви, и давая свое собственное свидетельство в повседневных делах, там, где каждый из нас находится. Ты посвятил или посвятила свою жизнь Богу? Будь святым(-ой) радостно проживая это. Ты женат или замужем? Будь святым(-ой) любя и заботясь о своей(своем) супруге, как Христос о Церкви. Ты работник? Будь святым честно и профессионально исполняя свою работу во служение братьям. Ты родитель, бабушка или дедушка? Будь святым, терпеливо уча детей следовать за Иисусом. Ты наделен властью? Будь святым, борясь за общее благо и отказываясь от своих личных интересов [14].

 

15. Позвольте благодати своего Крещения приносить плоды на пути к святости. Позвольте всему быть открытым для Бога, и ради этого делайте свой выбор в Его пользу; выбирайте Его снова и снова. Не отчаивайтесь, ведь для того, чтобы это было возможно, у Вас есть сила Святого Духа, а святость, в сущности, является плодом Святого Духа в Вашей жизни (ср.: Гал5, 22-23). Когда Вы чувствуете соблазн запутаться в своей собственной слабости, поднимите глаза на Распятого и скажите Ему: «Господи, я бедный грешник, но Ты можешь сотворить чудо и сделать меня немного лучше». В Церкви Святой, но состоящей из грешников, ты найдешь всё, что тебе нужно для возрастания в святости. Господь наполнил ее дарами Слова, Таинств, святилищ, жизни общин, свидетельством Своих святых и многообразной красотой, исходящей из Его любви: «как невесту, украсил убранством» (Ис 61, 10).

 

16. Эта святость, к которой Господь призывает Вас, будет возрастать посредством малых жестов. Например: женщина идет на рынок сделать покупки, встречает соседку и, начиная разговор, злословит. Но затем она внутренне говорит себе: «Нет, я не буду плохо говорить ни о ком». Это шаг к святости. Потом, когда она возвращается домой, ее сын просит поговорить с ним о его мечтах, и – хотя женщина и устала – она садится рядом с терпением и любовью. Это еще одна жертва, которая освящает. Далее, эта женщина переживает упадок духа, но вспоминает о любви Девы Марии, берет Розарий и с верою молится. Это другой путь к святости. Наконец, она идет по улице, встречает бедняка и останавливается, чтобы поговорить с ним с любовью. И это еще один шаг.

 

17. Порой жизнь ставит перед нами высокие планки, посредством которых Господь приглашает нас к новым беседам, которые позволят Его благодати лучше проявляться в нашей жизни, «чтобы нам иметь участие в святости Его» (Евр 12, 10). В иной раз речь идет только о нахождении более совершенной формы проживания того, что мы уже делаем: «Существуют вдохновения, направленные лишь на необыкновенное совершенствование обычных практик христианской жизни» [15]. Когда кардинал Франсуа Ксавье Нгуен Ван Тхуан оказался в тюрьме, он отказался изматывать себя ожиданием своего освобождения. Он предпочел «жить настоящим, наполняя его любовью». О том, как конкретно он это делал, он говорил: «Я пользуюсь теми случаями, которые появляются каждый день, чтобы совершать обычные действия необычным образом [16].

 

18. Так благодаря импульсу Божьей благодати множеством жестов мы принимаем очертания святости, которых хотел Бог, но не как самодостаточные существа, а «как добрые домостроители многоразличной благодати Божией» (1 Пет 4, 10). Новозеландские епископы верно учили нас тому, что возможно любить безусловной любовью Господа, поскольку Воскресший разделяет Свою могущественную жизнь с нашими слабыми жизнями: «Его любовь не знает границ. Даруя ее, Он никогда не забирает назад. Она была безусловной и осталась верна этому. Любить так непросто, ведь порой мы так слабы. Но именно для того, чтобы мы могли попытаться любить так, как Христос возлюбил нас, Он разделяет с нами Свою воскресшую жизнь. Так наши жизни демонстрируют свою силу в действии, даже посреди человеческой слабости» [17].

 

 

 

Твоя миссия во Христе

 

19. Христианин не может думать о собственной миссии на земле, не воспринимая ее как путь к святости, поскольку сказано: «воля Божия есть освящение ваше» (1 Фес 4, 3). Каждый святой – это миссия, это план Отца по отражению и воплощению какого-либо аспекта Евангелия в определенный момент истории.

 

20. Эта миссия находит свой полный смысл во Христе и может быть понята только через Него. В сущности, святость – это проживание вместе с Ним тайн Его жизни. Она состоит в том, чтобы соединяться со смертью и Воскресением Господа личным уникальным образом, непрерывно умирать и воскресать вместе с Ним. Но она также может включать воспроизведение в собственной жизни различных аспектов земной жизни Иисуса: Его скрытой жизни, Его общинной жизни, Его близости к отверженным, Его бедности и других проявлений Его самоотдачи ради любви. Созерцание этих тайн, как говорил святой Игнатий Лойола, направляет нас на воплощение их в своих позициях и решениях [18], поскольку «всё в жизни Иисуса есть знамение Его тайны» [19]; «вся жизнь Иисуса есть Откровение Отца» [20]; «вся жизнь Христа есть тайна Искупления» [21]; «вся жизнь Христа есть тайна рекапитуляции» [22]. «Христос делает так, чтобы всё, пережитое и испытанное Им, мы могли прожить в Нём, и чтобы Он прожил это в нас» [23].

 

21. План Отца – это Христос, и мы в Нём. В конце концов, это Христос – Тот, Кто любит в нас, ведь «святость – это не что иное, как любовь, проживаемая в полноте» [24]. Поэтому «святость измеряется ростом, который Христос достигает в нас; степенью, в которой мы силой Святого Духа строим свою жизнь согласно Его жизни» [25]. Поэтому каждый святой – это послание, которое Святой Дух берет из богатств Иисуса Христа и дарит Его народу.

 

22. Чтобы узнать, что хочет сказать Господь посредством святого, не следует останавливаться на деталях, поскольку в них тоже могут быть ошибки и падения. Не всё, что говорит святой полностью верно Евангелию; не всё, что он делает подлинно и совершенно. Что нам следует созерцать, так это всю его жизнь целиком, весь его путь к святости; целиком его фигуру, отражающую что-либо в Иисусе Христе и возникающую, когда кому-то удается понять полноту его личности [26].

 

23. Это сильный призыв ко всем нам. Вам тоже нужно осознать полноту своей жизни, как миссию. Попытайтесь сделать это, слушая Бога в молитве и распознавая знаки, которые Он дает Вам. Всегда спрашивайте у Духа, чего Иисус ожидает от Вас в каждый момент Вашей жизни и в каждом решении, которое Вы должны принять, чтобы распознать то место, которое оно занимает в Вашей собственной миссии. И позвольте Ему формировать в Вас эту личную тайну, отражающую Иисуса Христа в современном мире.

 

24. Дай Бог, чтобы Вы поняли, какое слово, какое послание Иисуса Он хочет поведать миру Вашей жизнью. Позвольте Духу преображать и обновлять Вас, чтобы это стало возможным, и Ваша драгоценная миссия не потерпела неудачи. Господь доведет ее до завершения, несмотря на Ваши ошибки и плохие моменты, при условии, что Вы не оставите путь любви и всегда будете открыты Его сверхъестественной благодати, которая очищает и просветляет.

 

 

 

Деятельность, которая ведет к святости

 

25. Поскольку Вы не можете понять Христа без Царства, которое Он пришел принести, Ваша собственная миссия неотделима от построения этого Царства: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его» (Мф 6, 33). Ваше уподобление Христу и отождествление своих желаний с Его желаниями подразумевает упорное стремление созидать вместе с Ним это Царство любви, справедливости и мира для всех. Сам Христос хочет пережить это с Вами, во всех усилиях и отречениях, которые это предполагает, но также и в радости и плодотворности, которые Он предлагает Вам. Поэтому Вы не возрастете в святости, не отдавая себя телом и душой, не отдавая лучшего, что у Вас есть, ради этой цели.

 

26. Нездорово любить тишину и уклоняться от встречи с другими; желать покоя и отказываться от деятельности; искать молитвы и недооценивать служение. Всё может быть принято и интегрировано в нашу собственную жизнь в этом мире и стать частью нашего пути к святости. Мы призваны жить созерцанием и в разгар действия, мы возрастаем в святости благодаря ответственному и великодушному исполнению собственной миссии.

 

27. Разве может Святой Дух послать нас на выполнение миссии и одновременно просить нас избегать ее? Или же просить, чтобы мы избегали полной самоотдачи для сохранения внутреннего мира? Тем не менее, иногда мы испытываем искушение отложить пастырскую самоотдачу или обязательства в мире на второй план, словно они являются тем, что нас «отвлекает» от пути святости и внутреннего мира. При этом забывается, что «не у жизни есть своя миссия, а что она и есть миссия» [27].

 

28. Миссия, движимая беспокойством, гордыней или же потребностью быть на виду и главенствовать, определенно не ведет к святости. Вызов состоит в том, чтобы проживать собственную отдачу таким образом, чтобы прилагаемые усилия приобретали евангельский смысл и всё больше уподобляли нас Иисусу Христу. Поэтому обычно говорят, например, о духовности катехиста, духовности епархиального клира, духовности труда. По этой же причине я пожелал закончить «Evangelii gaudium» разговором о духовности миссии; «Laudato si’» – разговором об экологической духовности, а «Amoris laetitia» – разговором о духовности семейной жизни.

 

29. Это не означает пренебрегать моментами спокойствия, уединения и тишины перед Богом. Совсем наоборот. Поскольку постоянные технологические новшества, очарование путешествий, бесчисленные оферты, направленные на потребление, порой не оставляют свободного пространства, где мог бы звучать голос Божий. Всё с большей скоростью всё заполняется словами, поверхностными удовольствиями и шумом. Здесь царит не радость, а неудовлетворенность того, кто не знает, зачем живет. Как же теперь не признать, что нам нужно остановить эту безумную гонку, чтобы восстановить личное пространство, что бывает порой болезненно, но всегда плодотворно, для того, чтобы начать искренний диалог с Богом? В какой-то момент нам нужно решительно осознать правду о самих себе, чтобы позволить Господу войти в нее. И ее не всегда можно увидеть, если человек «не видит себя, стоящим на краю бездны наиболее гнетущего искушения; если не чувствует головокружения от взгляда в бездну заброшенности, доведенный до крайнего отчаяния; если не стоит совершенно один на вершине абсолютного одиночества» [28]. В таких ситуациях мы находим огромную мотивацию, подталкивающую нас глубоко переживать собственные задачи.

 

30. Те же самые средства развлечения, вторгающиеся в нашу современную жизнь, заставляют нас также абсолютизировать свободное время, в котором мы можем неограниченно пользоваться этими устройствами, которые развлекают нас, принося эфемерные удовольствия [29]. В результате страдает само наше жизненное предназначение; наши обязательства ослабевают; наше великодушное и открытое служение начинает исчезать. Это выхолащивает наш духовный опыт. Разве может быть здоровым духовный пыл, соседствующий с инертностью в евангелизаторской деятельности или служении другим?

 

31. Нам нужен дух святости, который пропитывал бы как уединение, так и служение; как внутренний мир, так и евангелизаторскую миссию, так, чтобы каждое мгновение жизни человека было выражением его самоотверженной любви в глазах Господа. Тогда все моменты нашей жизни станут ступеньками на нашем пути к святости.

 

 

 

Более живые, более человечные

 

32. Не бойтесь святости. Она не лишит Вас сил, жизни или радости. Совсем наоборот, ведь Вы станете тем, что задумал Бог, когда создал Вас, и будете верны собственному «Я». Зависимость от Него освобождает нас от рабства и ведет к признанию собственного достоинства. Это нашло отражение в святой Джузеппине Бахите, которую «похитили и продали в рабство в раннем возрасте, когда ей было только семь лет. Она много страдала от рук жестоких хозяев, но ей удалось понять глубокую истину о том, что Бог, а не человек, является подлинным Господином для каждого человека и для всей человеческой жизни. Этот опыт стал источником большой мудрости для этой скромной дочери Африки» [30].

 

33. В той мере, в какой каждый христианин возрастает в святости, он начинает приносить больше плода для всего мира. Епископы Западной Африки наставляли нас, говоря: «В духе новой евангелизации мы призваны быть евангелизируемыми и евангелизировать через принятие всеми крещенными своей роли как соли земли и света миру, где бы они ни находились» [31].

 

34. Не бойтесь ставить более высокие цели и позволять Богу любить и освобождать Вас. Не бойтесь позволять Святому Духу вести Вас. Святость не делает Вас менее человечным, поскольку это встреча Вашей слабости с силой Божьей благодати. В сущности, как говорил Леон Блуа, в жизни «есть только одна печаль – не быть святыми» [32].

 

 

 

 

 

ГЛАВА ВТОРАЯ

ДВА ЕДВА РАЗЛИЧИМЫХ ВРАГА СВЯТОСТИ

 

35. В этом контексте я бы хотел обратить внимание на две подделки святости, которые могут сбить нас с пути: гностицизм и пелагианство. Эти две ереси возникли в первых веках христианства, но они всё еще остаются пугающе актуальными. Даже сегодня сердца многих христиан – возможно, этого не осознающих, – позволяют соблазнять себя этим обманчивым идеям. В них выражается антропоцентрический имманентизм, замаскированный под католическую истину [33]. Рассмотрим эти две формы доктринальной или дисциплинарной уверенности, которая служит причиной «нарциссической и авторитарной элитарности, когда вместо евангелизации человек занимается анализом и классификацией других людей, и вместо того, чтобы облегчить им доступ к благодати, всеми силами их контролирует. В обоих случаях его по-настоящему не интересуют ни Иисус Христос, ни окружающие» [34].

 

 

 

Современный гностицизм

 

36. Гностицизм предполагает «замкнутую в субъективизме веру, когда человека интересует лишь определенный опыт или набор идей и знаний, которые вроде бы должны ободрять и просвещать, но в итоге запирают субъект в тюрьму имманентности собственного разума и чувств» [35].

 

 

Разум без Бога и плоти

 

37. Слава Богу, на протяжении всей истории Церкви всегда было ясно, что совершенство людей измеряется степенью их любви, а не количеством накопленных ими данных и знаний. «Гностики» заблуждаются в этом вопросе, судя других в соответствии с их способностью понимать глубину определенных доктрин. Они представляют себе разум без воплощения; разум, неспособный коснуться страдающей плоти Христа в других; разум, зажатый в энциклопедию абстракций. Развоплощая тайну, они в итоге предпочитают «Бога без Христа, Христа без Церкви, и Церковь без народа» [36].

 

38. Одним словом, речь идет о поверхностном тщеславии, когда есть много движения на поверхности разума, но оно неподвижно и не затрагивает глубины мысли. Тем не менее ему удается покорить некоторых людей обманчивым очарованием, поскольку гностическая эквилибристика формальна и, как утверждается, чиста и может принимать вид определенной гармонии и порядка, охватывающего всё.

 

39. Но будьте внимательны. Я говорю не о рационалистах – врагах христианской веры. Подобное может происходить и внутри Церкви, как среди мирян в приходе, так и среди тех, кто преподает философию или богословие в образовательных центрах. Ведь, среди прочего, гностикам свойственно считать, что своими объяснениями они могут сделать совершенно понятной всю веру и всё Евангелие. Они абсолютизируют свои собственные теории и заставляют других подчиняться своим рассуждениям. Одно дело – это здоровое и скромное использование разума для размышлений о богословском и нравственном учении Евангелия; другое – стремиться свести учение Иисуса к холодной и суровой логике, которая стремится доминировать над всем [37].

 

 

Доктрина без тайны

 

40. Гностицизм – одна из худших идеологий, поскольку она, одновременно необоснованно прославляя знания или определенный опыт, считает свое собственное видение реальности совершенным. Тем самым, возможно, даже не осознавая этого, эта идеология подпитывает саму себя и еще больше себя ослепляет. Иногда она становится особенно обманчивой – когда маскируется под развоплощенную духовность. Ведь гностицизм «по своей природе стремится приручить тайну» [38], будь то тайна Бога и Его благодати, или тайна жизни других.

 

41. Когда у кого-то есть ответы на все вопросы, это показывает, что он не находится на здоровом пути и, возможно, является лжепророком, использующим религию ради собственной выгоды, ставя ее на службу своим психологическим или интеллектуальным измышлениям. Бог бесконечно превосходит нас и всегда является сюрпризом. И не мы решаем, в каких исторических обстоятельствах встретить Его, поскольку не от нас зависит определение времени и места этой встречи. Желающий, чтобы всё было ясно и точно, стремится контролировать Божью трансцендентность.

 

42. Также нельзя пытаться определить, где Бога нет, поскольку Он таинственно присутствует в жизни каждого человека и делает это так, как Сам хочет, и мы не можем отрицать этого своей мнимой уверенностью. Даже когда чья-то жизнь кажется катастрофой, даже когда мы видим ее разрушенной пороками или пристрастиями, в ней присутствует Бог. Если мы позволяем руководить собой Духу, а не своим умозаключениям, мы можем и должны искать Господа в каждой человеческой жизни. Это часть тайны, которую в итоге гностический менталитет отвергает, поскольку не может ее контролировать.

 

 

Пределы разума

 

43. Нам с трудом удается понять истину, которую мы получаем от Господа. А выразить ее нам еще сложнее. Поэтому мы не можем заявлять, что наша манера понимания ее дает нам право осуществлять строгий надзор за жизнью других. Я хочу напомнить, что в Церкви законно сосуществуют различные способы интерпретации многих аспектов доктрины и христианской жизни, которые в своем разнообразии «помогают более четко выразить богатейшее сокровище Божьего Слова». Конечно, «тем, кто мечтает о монолитной доктрине, защищенной от любых оттенков, это может казаться несовершенным рассеянием» [39]. Но именно поэтому, некоторые гностические течения презирали столь конкретную простоту Евангелия и пытались заменить тринитарного и воплотившегося Бога неким высшим Единством, в котором исчезало богатое разнообразие нашей истории.

 

 

44. По сути, доктрина, или, лучше сказать, наше понимание и выражение ее, «не является замкнутой системой, лишенной динамики, способной порождать вопросы, сомнения и дискуссии», а «вопросы нашего народа, его тяготы, конфликты, мечты, беспокойства и борьба обладают герменевтической ценностью, которую мы не можем игнорировать, если хотим принимать всерьез принцип воплощения. Его вопросы помогают нам самим задаваться вопросами; его проблемы ставят нас перед проблемами» [40].

 

45. Часто возникает опасное заблуждение: считать, что если мы знаем что-то или можем объяснить что-то определенной логикой, мы уже святые, совершенные и лучшие, чем «невежественная масса». Всех тех, кто в Церкви обладает возможностью получения более глубокого образования, святой Иоанн Павел II предупреждает об искушении развить «определенное чувство превосходства по отношению к другим верным» [41]. Но в действительности то, что мы считаем известным для себя, всегда должно служить мотивацией для лучшего ответа на Божью любовь, поскольку «учатся для того, чтобы жить: богословие и святость – это неразделимый бином» [42].

 

46. Когда святой Франциск Ассизский увидел, что некоторые из его учеников обучали доктрине, он захотел избежать искушения гностицизма. Тогда он написал святому Антонию Падуанскому следующее: «Меня радует, что ты преподаешь братьям священное богословие, при условии, если в его изучении ты не гасишь дух молитвы и преклонения» [43]. Он распознавал искушение превратить христианский опыт в набор умственных измышлений, которые в итоге отдаляют нас от свежести Евангелия. В свою очередь святой Бонавентура предупреждал о том, что подлинную христианскую мудрость нельзя отделять от милосердия к ближнему: «Наибольшая возможная мудрость заключается в том, чтобы плодотворно распространять то, что существует, чтобы отдавать; то, что было дано человеку как раз для того, чтобы он раздавал это. […] Поэтому подобно тому, как милосердие является другом мудрости, жадность является ее врагом» [44]. «Существует деятельность, которая соединяясь с созерцанием, не препятствует ему, но облегчает его, как, например, дела милосердия и благочестие» [45].

 

 

 

Современное пелагианство

 

47. Гностицизм привел еще к одной старой ереси, которая жива и сегодня. Со временем многие начали замечать, что не знание делает нас лучшими или святыми, а жизнь, которую мы ведем. Проблема же заключается в том, что подобное мышление едва заметно деградировало, и в итоге заблуждение гностиков просто трансформировалось и не было преодолено.

 

48. Поскольку ту силу, которую гностики приписывали интеллекту, другие теперь стали приписывать человеческой воле и личным усилиям, появились пелагиане и полупелагиане. Уже не интеллект, а воля заняла место тайны и благодати. При этом забылось то, что всё «зависит не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего» (Рим 9, 16), и что Он «прежде возлюбил нас» (1 Ин 4, 19).

 

 

Воля без смирения

 

49. Люди, отвечающие такой пелагианской или полупелагианской ментальности, хотя и говорят в своих приторных речах о благодати Божьей, «в глубине полагаются только на свои собственные силы, и ощущают превосходство по отношению к другим из-за того, что соблюдают определенные нормы или же из-за того, что они непоколебимо верны определенному католическому стилю» [46]. Когда некоторые из них, обращаясь к слабым, говорят им, что с Божьей благодатью всё возможно, в сущности, они обычно передают идею, что всё возможно благодаря человеческой воле, словно бы она была чем-то чистым, совершенным, всемогущим, к чему добавляется благодать. Они пытаются игнорировать то, что «не все всё могут» [47], и что в этой жизни человеческие слабости не излечиваются благодатью полностью [48]. В любом случае, как учил святой Августин, Бог призывает Вас делать то, что Вы можете и просить о том, чего Вы не можете [49], например, смиренно говоря Господу: «дай мне, что повелишь, и повели, что хочешь» [50].

 

50. В конечном счете отсутствие искреннего, болезненного и молитвенного признания наших ограничений – это то, что мешает благодати лучше действовать в нас, поскольку не оставляет ей места, чтобы порождать это возможное добро, которое соединяется в искренний и реальный путь роста [51]. Именно потому, что благодать учитывает нашу природу, она не делает нас сразу же сверхлюдьми. Надеяться на это означало бы излишне полагаться на самих себя. В таком случае, мы бы вышли за рамки ортодоксии, и наша позиция уже могла бы не соответствовать нашим утверждениям о необходимости благодати, поскольку в итоге на практике мы бы мало полагались на нее. Ведь если мы не будем обращать внимания на нашу конкретную и ограниченную реальность, мы также не сможем увидеть реальных и возможных шагов, о которых Господь просит нас в каждый конкретный момент, после того, как Он привлек нас и наделил Своим даром. Благодать действует в конкретное историческое время, обычно охватывая и поступательно преображая нас [52]. Поэтому, если мы отвергаем такой исторический и поступательный способ, то фактически можем дойти до отрицания и блокирования благодати, хотя и превозносим ее своими словами.

 

51. Когда Бог, обращается к Аврааму, Он говорит ему: «Я Бог Всемогущий; ходи предо Мною и будь непорочен» (Быт 17, 1). Чтобы быть непорочными и угодить Богу, нам нужно смиренно жить в Его присутствии, укрывшись в Его славе; нам нужно идти по жизни в союзе с Ним, распознавая в ней Его непрестанную любовь. Нужно потерять страх перед этим присутствием, которое может принести нам лишь добро. Ведь именно Отец дал нам жизнь и так любит нас! Как только мы принимаем Его и перестаем планировать свою жизнь без Него, исчезает мука одиночества (ср.: Пс 139(138), 7). И если мы больше не создаем дистанции между собой и Богом и живем в Его присутствии, мы можем позволить Ему рассмотреть наше сердце, чтобы Он увидел, на правильном ли мы пути (ср.: Пс 139(138), 23-24). Так мы познаем угодную и совершенную волю Господа (ср.: Рим 12, 1-2) и позволим Ему, словно горшечнику, лепить нас. Мы много раз слышали, что Бог обитает в нас, но лучше сказать, что мы пребываем в Нём, что Он позволяет нам жить в Своем свете и любви. Он – наш храм: «Того только ищу, чтобы пребывать мне в доме Господнем во все дни жизни моей» (Пс 27(26), 4). «Ибо один день во дворах Твоих лучше тысячи» (Пс 84(83), 11). В Нём мы становимся святыми.

 

 

Часто забываемое учение Церкви

 

52. Церковь неоднократно учила, что мы оправданы не своими усилиями или делами, а благодатью Господа, Который берет на Себя инициативу. Отцы Церкви, даже до святого Августина, ясно выражали это фундаментальное убеждение. Святой Иоанн Златоуст говорил, что Бог изливает в нас источник всех Своих даров прежде, чем мы вступим в битву [53]. Святой Василий Великий отмечал, что верный прославляется только в Боге, потому что «знает, что он имеет нужду в праведности истинной, и оправдан одною верою во Христа» [54].

 

53. Второй Араузионский (Оранжский) Собор авторитетно учил, что ни один человек не может требовать, заслужить или приобрести дар благодати Божьей, и что всё сотрудничество с ней является предварительным даром этой же самой благодати: «Даже желание стать чистыми появляется в нас по внушению и действию над нами Святого Духа» [55]. Впоследствии, когда Тридентский Собор подчеркнул важность нашего с ней сотрудничества для нашего духовного развития, он вновь повторил это догматическое учение: «Говорится, что мы оправданы безвозмездно, поскольку ничто из того, что предшествует оправданию, будь то вера или же дела, не заслуживает этой благодати оправданий; «Но если по благодати, то не по делам; иначе благодать не была бы уже благодатью» (Рим 11, 6)» [56].

 

54. Катехизис Католической Церкви также напоминает нам, что дар благодати превосходит возможности разумения и силы воли человека» [57], и что «по отношению к Богу, в чисто правовом смысле, у человека заслуг нет. Между Ним и нами неравенство беспредельно» [58]. Его дружба бесконечно превосходит нас; она не может быть куплена нами благодаря нашим поступкам и может быть лишь даром Его любви. Это побуждает нас жить в радостной благодарности за этот совершенно незаслуженный дар, поскольку «когда кто-либо уже имеет благодать, то уже обретенная им благодать не может последовать заслуге» [59]. Святые избегали уповать на свои дела: «На закате жизни я предстану пред Тобой с пустыми руками, Господи, ибо не прошу Тебя считать деяния мои. Все наши праведные дела запятнаны в глазах Твоих» [60].

 

55. Это одно из великих убеждений, окончательно приобретенных Церковью, и оно так ясно выражено в Слове Божьем, что не подлежит никаким обсуждениям. Эта истина должна характеризовать наш образ жизни так же, как и важнейшая заповедь любви, поскольку она исходит из сердца Евангелия и призывает нас не только принимать ее умом, но и превращать в заразительную радость. Но мы не сможем с благодарностью праздновать этот дар безвозмездной дружбы с Господом, если не признаем, что наша земная жизнь и наши природные способности являются даром. Нам нужно «радостно согласиться с тем, что наша реальность – это дар, и принять даже собственную свободу как благодать. Это трудно сделать в сегодняшнем мире, считающем, что он обладает чем-то сам по себе, плодами своей собственной оригинальности или свободы» [61].

 

56. Только на основе Божьего дара, свободно и смиренно принимаемого, мы можем содействовать Богу своими силами, позволяя постепенно преобразовывать себя [62]. Прежде всего – принадлежность Богу. Мы должны посвятить себя Ему, предваряющему нас; вверить Ему наши способности, наши усилия, нашу борьбу со злом и нашу креативность, чтобы Его безвозмездный дар рос и развивался в нас: «Итак, умоляю вас, братия, милосердием Божиим, представьте тела ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу, для разумного служения вашего» (Рим 12, 1). В этом отношении Церковь всегда учила, что только любовь делает возможным возрастание в жизни благодати, поскольку если я «не имею любви, – то я ничто» (1 Кор 13, 2).

 

 

Новые пелагиане

 

57. Всё еще есть христиане, которые упорно стремятся следовать другому пути: пути оправдания собственными силами, поклонения человеческой воле и собственным способностям, что приводит к эгоцентричному и элитистскому самодовольству, лишенному истинной любви. Это находит свое выражение в различных и на вид несвязанных позициях: одержимости законом, страстном желании демонстрировать социальные и политические достижения, показной заботе о литургии, вероучении и престиже Церкви, тщеславии, связанном с умением решать практические вопросы или с увлечением программами самопомощи и самореализации. Некоторые христиане тратят на это свои силы и свое время, вместо того, чтобы позволить Духу вести себя путем любви, проникнуться горячим желанием передавать другим красоту и радость Евангелия и искать потерянных среди огромных толп, жаждущих Христа [63].

 

58. Очень часто, вопреки побуждениям Духа, жизнь Церкви превращается в музейный экспонат или в удел немногих. Это происходит, когда некоторые группы христиан придают чрезмерную важность следованию определенным правилам, привычкам или стилям. Тем самым Евангелие загоняется в определенные рамки и ограничивается, лишаясь своей пленяющей просты и соли. Возможно, это тонкая форма пелагианства, поскольку она, по-видимому, подчиняет жизнь благодати определенным человеческим структурам. Это влияет на группы, движения и общины и объясняет, почему так часто они начинают с интенсивной жизни в Духе, но заканчивают окаменением или испорченностью.

 

59. Думая, что всё зависит от человеческих усилий, направляемых церковными структурами и нормами, мы, не осознавая того, усложняем Евангелие и становимся рабами схемы, оставляющей мало просветов для действия благодати. Святой Фома Аквинский напоминал нам, что предписания, добавленные Церковью к Евангелию, должны соблюдаться с умеренностью, «чтобы благие дела не стали обузой для верующего», поскольку это «превратило бы нашу религию в рабство» [64].

 

 

Резюмирование Закона

 

60. Чтобы избежать этого, нужно чаще напоминать о том, что существует иерархия добродетелей, которая призывает нас искать сущностное. Примат принадлежит богословским добродетелям, предметом и причиной которых является Бог. В центре же их находится любовь. Святой Павел говорит, что то, что действительно имеет значение, так это «вера, действующая любовью» (Гал 5, 6). Мы призваны внимательно заботиться о любви, «ибо любящий другого исполнил закон. [...] Итак, любовь есть исполнение закона» (Рим 13, 8. 10). «Ибо весь закон в одном слове заключается: „люби ближнего твоего, как самого себя”» (Гал 5, 14).

 

61. Иными словами, среди густых зарослей правил и предписаний, Иисус открывает проход, позволяющий различить два лика: Отца и брата. Он не дает нам еще два правила или предписания. Он дарует нам два лика, или лучше сказать один – лик Божий, отражающийся во многих других. Ведь в каждом нашем брате – а особенно, в меньшем, слабейшем, наиболее нуждающемся и беззащитном, – присутствует образ Самого Бога. И действительно, в конце времен из худших представителей этого уязвимого человечества Господь создаст Свое произведение искусства. Ведь, «что останется? Что имеет значение в жизни? Какое богатство не исчезнет? Несомненно, их два: Господь и ближний. Эти два богатства не исчезнут!» [65].

 

62. Да освободит Господь Церковь от новых форм гностицизма и пелагианства, которые усложняют ее и останавливают на пути к святости! Эти отклонения выражаются в различных формах, в соответствии с собственным темпераментом и характеристиками. Поэтому я призываю всех задать себе вопрос и распознать перед Богом, каким образом они могут проявляться в Вашей жизни.

 

 

 

 

 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

В СВЕТЕ УЧИТЕЛЯ

 

63. Может существовать множество теорий – с обильными объяснениями и различиями – о том, что такое святость. Размышление об этом может быть полезно, но нет ничего более просвещающего, чем обратиться к словам Иисуса и взглянуть на Его способ передачи истины. Иисус, когда оставил заповеди блаженств, со всей простотой объяснил нам, что значит быть святыми (ср.: Мф 5, 3-12; Лк 6, 20-23). Эти заповеди словно удостоверение личности христианина. Поэтому если кто-либо из нас задается вопросом: «Как стать хорошим христианином?», ответ прост: нужно, чтобы каждый из нас, по-своему, делал то, о чём говорит Иисус в Нагорной проповеди [66]. В ней изображен лик Учителя, который мы призваны отражать в своей повседневной жизни.

 

64. Слово «счастливый» или «блаженный» становится синонимом слова «святой», потому что выражает то, что человек верный Богу и Его Слову в этой самоотдаче достигает истинного счастья.

 

 

 

Против течения

 

65. Хотя слова Иисуса могут казаться нам поэтичными, тем не менее они явно противоречат тому, что обычно делается в обществе. И хотя нас привлекает это послание Иисуса, в реальности мир ведет нас к другому образу жизни. Заповеди блаженств ни в коей мере не поверхностны и не легкомысленны; напротив, мы можем жить ими только если Святой Дух наполняет нас всей Своей силой и освобождает от слабости эгоизма, любви к комфорту и гордыни.

 

66. Давайте еще раз послушаем Иисуса, со всей любовью и уважением, которых заслуживает Учитель. Давайте позволим Ему поразить нас Своими словами; бросить нам вызов; призвать к реальному изменению жизни. Иначе святость останется не более чем пустым словом. Давайте теперь вспомним отдельные заповеди блаженств в той версии, которую предлагает Евангелие от Матфея (см. Мф 5, 3-12) [67].

 

 

«Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное»

 

67. Евангелие призывает нас осознать истину нашего сердца, чтобы мы могли увидеть то, что вкладываем в понятие «безопасность нашей жизни». Обычно богач чувствует себя в безопасности со своими богатствами, и думает, что если они окажутся под угрозой, весь смысл его земной жизни разрушится. Сам Иисус рассказывал нам притчу о глупом богаче; об этом уверенном человеке, который, как безумец, не задумывался, что может умереть в тот же день (ср.: Лк 12, 16-21).

 

68. Богатство ни от чего не застраховывает. Более того, когда сердце чувствует себя богатым, оно настолько удовлетворено самим собой, что в нём нет места ни для Слова Божьего, ни для любви к братьям, ни для наслаждения самыми важными вещами в жизни. Так оно лишается величайших благ. Поэтому Иисус называет блаженными нищих духом, обладающих бедным сердцем, куда может войти Господь со Своей постоянной новизной.

 

69. Эта бедность духом тесно связана с предлагаемым святым Игнатием Лойолой «святым бесстрастием», в котором мы достигаем прекрасной внутренней свободы: «Необходимо стать настолько бесстрастным ко всем тварным вещам, насколько это дозволено нашей свободной воле и не возбранено ей; так, чтобы мы не желали сильнее здоровья, нежели болезни; богатства, нежели нищеты; почести, нежели унижения; жизни долгой, нежели короткой; и подобным образом во всех остальных вещах» [68].

 

70. Лука же не говорит о нищих «духом», а просто о «нищих» (ср.: Лк 6, 20) (В русском синодальном переводе дано: «нищие духом», хотя в Вульгате и в переводах на другие языки – «нищие». – Прим. Пер.), и тем самым призывает нас жить аскетической жизнью лишений, разделяя ее с наиболее нуждающимися; жить жизнью, которую вели апостолы, уподобляясь Иисусу, Который «будучи богат, обнищал» (2 Кор 8, 9).

 

Быть нищим сердцем – это святость.

 

 

«Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю»

 

71. Это сильные слова для мира, который с самого начала является местом вражды, повсеместных ссор и ненависти; мира, где мы постоянно классифицируем других по их идеям, привычкам и даже по манере говорить или одеваться. В конечном счете это царство гордыни и самодовольства, где каждый считает себя вправе возноситься над другими. Тем не менее Иисус предлагает другую манеру поведения – кротость. Именно ее Он и проявлял вместе со Своими учениками, и именно ее мы созерцаем при Его входе в Иерусалим: «Се, Царь твой грядет к тебе кроткий, сидя на ослице» (Мф 21, 5; ср.: Зах 9, 9).

 

72. Он говорил: «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» (Мф11, 29). Если мы живем в натянутых отношениях с другими, проявляя к ним заносчивость, то в итоге это утомляет и истощает нас. Но когда мы смотрим на их ограничения и недостатки с нежностью и кротостью, не чувствуя себя более совершенными чем они, мы можем протянуть им руку и избежать траты собственных сил на бесполезные сетования. По мнению святой Терезы из Лизьё, «совершенная любовь состоит в том, чтобы терпеть недостатки других, и не возмущаться от их слабостей» [69].

 

73. Павел говорит о кротости как о плоде Святого Духа (ср.: Гал 5, 23). В случае если когда-нибудь нас обеспокоят дурные поступки нашего брата, он предлагает, чтобы мы подошли к нему, чтобы поправить его, но «в духе кротости» (Гал 6, 1) и напоминает: наблюдай «…каждый за собою, чтобы не быть искушенным» (там же). Даже когда кто-то защищает свою веру и свои убеждения, он должен делать это с кротостью (ср.: 1 Пет3, 16), и даже с противниками нужно обращаться с кротостью (ср.: 2 Тим 2, 25). В Церкви мы часто ошибались, не принимая этой просьбы Божьего Слова.

 

74. Кротость – это еще одно выражение внутренней нищеты того, кто полагает свое упование только на Бога. Фактически в Библии слово «анавим» используется как по отношению к бедным, так и по отношению к кротким. Кто-то может возразить: «Если я буду таким кротким, все подумают, что я глупец, дурак или слабак». Возможно и так, ну и пусть думают. Всегда лучше быть кротким, ведь тогда исполнятся все наши важнейшие желания. Кроткие «наследуют землю», т.е. в их жизни исполнятся Божьи обетования, поскольку кроткие, вне зависимости от обстоятельств, уповают на Господа, а уповающие на Господа наследуют землю и насладятся множеством мира (ср.: Пс 37(36), 9. 11). Одновременно с этим, Господь поверяет им: «Вот на кого Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим» (Ис 66, 2).

 

Реагировать со смиреной кротостью – это святость.

 

 

«Блаженны плачущие, ибо они утешатся»

 

75. Мир предлагает нам противоположное: развлечения, забавы, удовольствия, наслаждения и увеселения, и говорит нам, что именно они делают жизнь хорошей. Мирской человек не обращает внимания и смотрит в другую сторону, когда в его семье или окружении возникают проблемы, связанные с болезнями и страданиями. Мир не хочет плакать: он предпочитает игнорировать болезненные ситуации, скрывать и прятать их. Много сил тратится на то, чтобы избегать обстоятельств, в которых имеют место страдания, с убежденностью в том, что можно скрыть реальность, в которой никогда не может быть недостатка в кресте.

 

76. Человек, который видит вещи такими, какие они есть на самом деле, позволяет боли затрагивать его чувства, он плачет в своем сердце и способен коснуться глубин жизни и стать по-настоящему счастливым [70]. Этот человек утешен, но утешением Иисуса, а не мира. Поэтому он может решиться разделить чужое страдание и перестает убегать от болезненных ситуаций. Таким образом он обнаруживает, что жизнь имеет смысл, когда человек приходит другому на помощь в его боли, понимает чужую горечь и успокаивает других. Такой человек понимает, что другой – его плоть от плоти, он не боится приблизиться и прикоснуться к его ране, его сострадание доходит до того, что ощущение дистанции исчезает. Так становится возможным принять увещевание святого Павла: «Плачьте с плачущими» (Рим 12, 15).

 

Уметь плакать с другими – это святость.

 

 

«Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся»

 

77. «Голод и жажда» – это очень сильный опыт, поскольку они связаны с первичными потребностями и инстинктом выживания. Есть люди, которые с той же силой жаждут правды и справедливости, ища ее с очень сильным и горячим желанием. Иисус говорит, что они насытятся, поскольку рано или поздно свершится правосудие, и мы можем содействовать тому, чтобы это стало возможным, хотя и не всегда видим плоды своих усилий.

 

78. Но справедливость, предлагаемая Иисусом, отличается от той, которую ищет мир, которая так часто запятнана мелочными интересами, и которой манипулируют в интересах той или иной стороны. Реальность показывает нам как легко погрязнуть в коррупции, стать частью этой повседневной политики: «я даю, чтобы мне тоже дали», где всё становится бизнесом. Сколько людей страдает от несправедливости! Сколько людей бессильно наблюдают за тем, как другие по очереди делят «пирог жизни». Некоторые отказываются от борьбы за настоящую справедливость и предпочитают сесть в колесницу победителя. Это не имеет ничего общего с голодом и жаждой справедливости, которую хвалит Иисус.

 

79. Такая справедливость постепенно становится реальностью жизни каждого, кто справедлив в своих собственных решениях, и затем выражается в поиске справедливости для бедных и слабых. Верно то, что слово «справедливость» может быть синонимом верности Божьей воле всей нашей жизнью, но когда мы придаем ей слишком общий смысл, то забываем, что она особенно проявляется в отношении к беззащитным: «Ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову» (Ис 1, 17).

 

Голод и жажда справедливости – это святость.

 

 

«Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут»

 

80. Милосердие имеет два аспекта. Оно означает давать, помогать и служить другим, и одновременно: прощать и понимать. Матфей резюмирует это в золотом правиле: «Итак, во всём, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» (Мф7, 12). Катехизис напоминает нам, что этот закон нужно применять «в любом случае» [71], особенно в тех случаях, когда кто-то «иногда оказывается перед ситуациями, которые делают нравственное суждение менее уверенным, а решение – трудным» [72].

 

81. Давать и прощать означает воспроизводить в нашей жизни небольшое отражение Божьего совершенства, которое дает и прощает в изобилии. Поэтому в Евангелии от Луки мы больше не слышим «будьте совершенны» (Мф 5, 48), но слышим «будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд. Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете; давайте, и дастся вам» (Лк 6, 36-38). А затем Лука добавляет еще кое-что, что мы не должны игнорировать: «Какою мерою мерите, такою же отмерится и вам» (Лк 6, 38). Та мера, которую мы используем, чтобы понимать и прощать, будет применена и к нам при прощении нас самих. И та мера, которую мы используем, чтобы давать, будет на Небесах применена к нам, чтобы вознаградить нас. Нам не следует забывать об этом.

 

82. Иисус не говорит: «Блаженны те, кто планирует месть», но называет блаженными тех, кто прощает и делает это «до седмижды семидесяти раз» (Мф 18, 22). Нам нужно думать о том, что все мы – целая армия прощенных. На всех нас взглянули с Божьим милосердием. Если мы искренне приближаемся к Господу и заостряем слух, то, возможно, иногда будем слышать такой упрек: «Не надлежало ли и тебе помиловать товарища твоего, как и я помиловал тебя?» (Мф 18, 33).

 

Смотреть и действовать с милосердием – это святость.

 

 

«Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят»

 

83. Эта заповедь блаженств относится к тем, кто обладает простым, чистым, незапятнанным сердцем, поскольку сердце, которое умеет любить, не позволит войти в его жизнь чему-то такому, что может покушаться на эту любовь, чему-то такому, что могло бы ослабить ее или подвергнуть риску. В Библии сердце означает истинные намерения, то, к чему мы действительно стремимся и чего желаем, а не то, что мы изображаем: «Человек смотрит на лицо, а Господь смотрит на сердце» (1 Цар 16, 7). Он стремится говорить с нами в сердце (ср.: Ос 2, 16); и там желает написать Закон Свой (ср.: Иер 31, 33). Одним словом, Он хочет дать нам новое сердце (ср.: Иез 36, 26).

 

84. Больше всего следует хранить сердце (ср.:Притч 4, 23). Ничто, запятнанное фальшью не имеет реальной ценности для Господа. Он удаляется от лукавства и уклоняется от неразумных умствований (ср.: Прем 1, 5). Отец, «видящий тайное» (Мф 6, 6), распознает то, что нечисто, то есть неискренно, а является лишь оболочкой и видимостью, равно как и Сын, Который тоже знает, «что в человеке» (Ин 2, 25).

 

85. Разумеется, не существует любви без дел любви, но эта заповедь блаженств напоминает нам, что Господь ожидает исходящей от сердца самоотверженности по отношению к братьям, ведь «если я раздам всё имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы» (1 Кор 13, 3). В Евангелии от Матфея мы также видим, что то, что исходит из сердца человека – оскверняет его (ср.: Мф 15, 18), поскольку именно в нём берут начало убийства, кражи, лжесвидетельства и другие злые дела (ср.: Мф 15, 19). Из намерений сердца исходят самые глубокие желания и решения, которые по-настоящему движут нами.

 

86. Когда сердце любит Бога и ближнего (ср.: Мф 22, 36-40), когда это его намерение искренно и не является пустыми словами – это сердце чисто и может видеть Бога. Святой Павел в своем гимне о любви напоминает, что «теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно» (1 Кор 13, 12), но в той мере, в которой по-настоящему будет царить любовь, мы станем способны видеть «лицом к лицу» (там же). Иисус же обещает, что «Бога узрят» чистые сердцем.

 

Сохранять сердце чистым от всего, что может запятнать любовь – это святость.

 

 

«Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими»

 

87. Эта заповедь блаженств заставляет нас задуматься о многочисленных войнах. Очень часто мы сами становимся участниками конфликтов или, по меньшей мере, недоразумений. Например, когда я слышу что-то от кого-то и иду рассказать это другому; или даже создаю вторую версию, чуть более развернутую, и распространяю ее. И чем больше мне удается причинить вреда, кажется, что тем большее удовлетворение это у меня вызывает. Мир сплетен, созданный людьми занимающимися критикой и разрушением, не созидает мира. Эти люди – скорее, враги мира, и они никоим образом не блаженны [73].

 

88. Миротворцы – источник мира. Они созидают мир и дружбу в обществе. Им, сеющим повсюду мир, Иисус дает это прекрасное обещание: «Они будут наречены сынами Божиими» (Мф 5, 9). Он просил учеников Своих, входя в дом говорить: «Мир дому сему» (Лк 10, 5). Слово Божие призывает каждого верующего искать мира со всеми (ср.: 2 Тим 2, 22), поскольку плод «правды в мире сеется у тех, которые хранят мир» (Иак 3, 18). И если иногда в нашем сообществе возникают моменты, когда мы сомневаемся в том, что следует делать, то «будем искать того, что служит к миру» (Рим 14, 19), поскольку единство выше конфликта [74].

 

89. Нелегко созидать этот евангельский мир, не исключающий никого, но интегрирующий и тех, кто немного странен, людей с трудностями, которые требуют внимания, которые отличаются от других; людей, которых сильно побила жизнь, тех, у кого другие интересы. Это тяжело, и требует широты ума и сердца, поскольку речь не идет ни о согласии за столом или построении эфемерного мира для счастливого меньшинства [75], ни о «проекте немногих для немногих» [76]. Нельзя также стремиться игнорировать или маскировать конфликты, но следует «согласиться терпеть конфликт, разрешать его и трансформировать в связующее звено в новом процессе» [77]. Речь идет о том, что необходимо быть ремесленниками мира, поскольку созидание мира – это искусство, требующее спокойствия, творческого подхода, чувствительности и сноровки.

 

Сеять мир вокруг себя – это святость.

 

 

«Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное»

 

90. Сам Иисус неоднократно подчеркивал, что этот путь до такой степени идет вразрез с течением, что делает нас теми, кто своей жизнью бросает вызов обществу, – людьми, которые раздражают. Иисус напоминает о том, скольких людей гнали и преследовали просто из-за того, что они боролись за правду, за то, что они жили приверженностью Богу и другим. Если мы не хотим погрузиться в неясную заурядность, не нужно стремиться к комфортной жизни, «ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее» (Мф 16, 25).

 

91. Нельзя ждать, чтобы начать жить Евангелием, ждать, что всё вокруг нас будет этому благоприятствовать, поскольку зачастую стремление к власти и мирские интересы играют против нас. Святой Иоанн Павел II говорил, что «отчужденным оказывается то общество, которое в своих формах социального устройства, производства и потребления всё более затрудняет осуществление этого дара и установление этой межчеловеческой солидарности» [78]. В таком обществе, отчужденном, пойманном в политические, медийные, экономические, культурные и даже религиозные сети, препятствующие подлинному человеческому и социальному развитию, становится сложно жить заповедями блаженств, которые даже видятся чем-то плохим и подозрительным, и осмеиваются.

 

92. Крест, и прежде всего усталость и боль, которые мы переносим ради жизни заповедью любви и путем справедливости, является источником нашего созревания и возрастания в святости. Давайте вспомним, что когда Новый Завет говорит о страданиях, которые нужно переносить ради Евангелия, он говорит именно о преследованиях (ср.: Деян 5, 41; Флп 1, 29; Кол 1, 24; 2 Тим 1, 12; 1 Пет 2, 20; 1 Пет 4, 14-16; Откр 2, 10).

 

93. Но мы говорим о неизбежных преследованиях, а не о тех, которые можем навлечь на себя неправильной манерой обращения с другими. Святой – это не кто-то странный и отчужденный, становящийся невыносимым из-за своего чванства, негативности и обид. Не такими были апостолы Христа. Книга Деяний настойчиво рассказывает о том, что они пользовались расположением «всего народа» (Деян 2, 47; ср.: Деян 4, 21. 33; 5, 13), в то время как некоторые представители власти обвиняли и преследовали их (ср.: Деян 4, 1-3; 5, 17-18).

 

94. Преследования это не реалии прошлого, ведь и сегодня мы подвергаемся им: будь то кровавым – как это происходит с современными мучениками, или более хитроумным – посредством клеветы и фальши. Иисус говорит, что блаженны те, кого будут «неправедно злословить» за Него (Мф 5, 11). В других случаях речь идет об издевках, которыми пытаются изуродовать нашу веру и заставить нас казаться смешными.

 

Ежедневно придерживаться пути Евангелия, хотя это и приносит нам проблемы – это святость.

 

 

 

Важный критерий

 

95. В 25 главе Евангелия от Матфея (стихи 31-46) Иисус вновь останавливается на одной из заповедей блаженств – той, которая провозглашает блаженными милостивых. Если мы ищем святости, которая приятна очам Божьим, то именно в этом тексте находим важный критерий, по которому нас будут судить: «Ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне» (Мф 25, 35-36).

 

 

Ради верности Учителю

 

96. Поэтому быть святыми это не значит, что у нас будут блестеть глаза в предполагаемом экстазе. Как говорил Иоанн Павел II, «если мы действительно отталкиваемся от созерцания Христа, то должны уметь обнаруживать Его прежде всего в лицах тех, с которыми Он Сам пожелал Себя идентифицировать» [79]. Текст Евангелия от Матфея 25, 35-36 – это «не просто призыв к милосердию: это страница христологии, освещающая тайну Христа» [80]. В этом призыве: распознавать Его в бедных и страждущих, раскрывается Само Сердце Христа, Его самые глубокие чувства и решения, с которыми каждый святой старается себя сообразовать.

 

97. Учитывая категоричность этих требований Иисуса, мой долг – просить христиан принять их «sine glossa», то есть без комментариев, измышлений и оправданий, которые лишают их силы. Господь ясно дал понять, что святость нельзя понять и ею нельзя жить без учета этих Его требований, поскольку милосердие – это «пульсирующее сердце Евангелия» [81].

 

98. Когда холодной ночью я встречаю человека, спящего на улице в непогоду, я могу подумать, что этот неясный силуэт – непредвиденное обстоятельство, мешающее мне, бездельник и преступник, помеха на моем пути, жало, причиняющее беспокойство моей совести, проблема, которую должны решать политики, и даже, возможно, могу посчитать его мусором, загрязняющим общественное пространство. Или же я могу реагировать на него, исходя из веры и любви, и признавать в нём человека, с достоинством равным моему, создание, бесконечно любимое Отцом, образ Божий и брата, искупленного Иисусом Христом. Вот что значит быть христианином! Разве святость может пониматься без этого живого признания достоинства каждого человека [82]?

 

99. Для христиан это означает постоянное здоровое неудовлетворение. Хотя облегчение [страданий] одному человеку уже оправдало бы все наши усилия, для нас этого недостаточно. Канадские епископы ясно показали, что, например, в Библейском учении о Юбилейном годе, речь не идет лишь о том, чтобы творить отдельные добрые дела, но о том, чтобы стремиться к изменениям в обществе: «Чтобы и последующие поколения были освобождены, целью должно быть восстановление справедливых социальных и экономических систем, чтобы больше не было исключенных из них людей» [83].

 

 

Идеологии, обезображивающие сердце Евангелия

 

100. Жаль, что порой идеологии приводят нас к двум вредным ошибкам. С одной стороны, речь идет об ошибке христиан, которые отделяют эти требования Евангелия от своих личных отношений с Господом, от внутреннего единства с Ним и от благодати. Так христианство превращается в своего рода НПО, лишаясь своей блистательной мистики, которая так явственно выражалась в жизни святого Франциска Ассизского, святого Викентия де Поля, святой Терезы Калькуттской и многих других. У этих великих святых ни молитва, ни любовь к Богу, ни чтение Евангелия не уменьшали ни горячей любви, ни эффективности самоотдачи ближнему, а совсем наоборот.

 

101. Также вредна идеологическая ошибка тех, кто живет, подозревая социальную приверженность других в чём-то поверхностном, мирском, секуляристском, имманентистском, коммунистическом или популистском, или же релятивизирует ее, как если бы существовали другие, более важные вещи, или так, словно социально приверженных людей интересует лишь определенная этика или аргумент, который они защищают. Например, защита невинного нерожденного младенца должна быть явной, непреклонной и ярой, потому что на кону стоит достоинство человеческой жизни, которая всегда священна, этого требует любовь к каждому человеку, независимо от стадии его развития. Но в равной степени священна жизнь уже родившихся бедняков, которые борются с нищетой, заброшенностью, пренебрежением, торговлей людьми, скрытой эвтаназией больных и стариков, лишенных ухода, новыми формами рабства и любыми другими формами отвержения [84]. Мы не можем ставить перед собой идеал святости, в котором игнорировалась бы несправедливость этого мира, где одни празднуют, радостно тратя [деньги] и сводя свою жизнь к потребительским новинкам, в то время как другие лишь смотрят со стороны, пока их жизнь проходит, заканчиваясь в крайней нищете.

 

102. Мы часто слышим, что пред лицом релятивизма и ограничений современного мира, ситуация с мигрантами, например, является меньшей проблемой. Некоторые католики утверждают, что она, по сравнению с «серьезными» вопросами биоэтики, – проблема второго плана. Если это произносит политик, беспокоящийся за свои успехи, это можно понять, но не когда это говорит христианин, чья единственно подобающая позиция заключается в том, чтобы встать на место этого брата, рискующего жизнью, чтобы дать будущее своим детям. Можем ли мы осознать, что именно этого требует от нас Иисус, когда говорит, что мы принимаем Его Самого в каждом страннике (ср.: Мф 25, 35)? Святой Бенедикт принял это без оглядки, хотя это и могло «усложнить» жизнь монахов, он постановил, чтобы всех гостей, прибывающих в монастырь, принимали «как Христа» [85], выражая это даже жестами преклонения [86], и чтобы с бедняками и паломниками обращались «с максимальной заботой и усердием» [87].

 

103. Нечто подобное предлагает и Ветхий Завет, когда говорит: «Пришельца не притесняй и не угнетай его, ибо вы сами были пришельцами в земле Египетской» (Исх 22, 21). «Когда поселится пришелец в земле вашей, не притесняйте его: пришелец, поселившийся у вас, да будет для вас то же, что туземец ваш; люби его, как себя; ибо и вы были пришельцами в земле Египетской» (Лев 19, 33-34). Поэтому здесь речь не идет о выдумке какого-либо Папы или мимолетном безумстве. В современном контексте мы тоже призваны переживать путь духовного просветления, который показывал нам пророк Исаия, когда задавался вопросом, что приятно Богу: «Раздели с голодным хлеб твой, и скитающихся бедных введи в дом; когда увидишь нагого, одень его, и от единокровного твоего не укрывайся. Тогда откроется, как заря, свет твой» (Ис 58, 7-8).

 

 

Поклонение, которое больше всего приятно Богу

 

104. Мы могли бы подумать, что воздаем славу Богу лишь при помощи поклонения и молитвы или исключительно исполнением некоторых этических норм. Это верно, что первенство принадлежит нашим отношениям с Богом, но мы забываем, что критерием оценки нашей жизни прежде всего является то, как мы поступали по отношению к другим. Молитва ценна, если она подпитывает ежедневную самоотдачу в любви. Наше поклонение становится приятным для Бога, когда в нём мы предпринимаем попытки жить великодушно и когда позволяем Божьему дару, полученному в этом поклонении, проявляться в нашей самоотдаче братьям.

 

105. По этой же причине, наилучший способ выяснить, является ли подлинным наш молитвенный путь – посмотреть, в какой мере наша жизнь преображается в свете милосердия. Поскольку «милосердие, не только дело Отца, но оно становится критерием определения тех, кто на самом деле является Его детьми» [88]. Милосердие – это «столп, поддерживающий жизнь Церкви» [89]. Я хочу вновь подчеркнуть – хотя милосердие не исключает справедливости и истины – «в первую очередь, мы должны говорить, что милосердие – полнота справедливости и самое лучезарное проявление истины Божией» [90]. Оно – «ключ к небу» [91].

 

106. Здесь я не могу не напомнить о том вопросе, которым задавался святой Фома Аквинский, когда размышлял, какие наши действия наиболее великие и какие внешние дела лучше всего показывают нашу любовь к Богу. Он без колебаний ответил, что это дела милосердия по отношению к ближнему [92], и они выражают это больше, чем акты поклонения Богу: «Мы поклоняемся Богу посредством внешних жертв и даров не ради Его пользы, а ради пользы нас и наших ближних. В самом деле, Он не нуждается в наших жертвах, но желает, чтобы мы предлагали их Ему, дабы этим усилить наше рвение и ради пользы ближнего. Поэтому милосердие, посредством которого мы возмещаем несовершенства других, является наиболее приемлемой для Него жертвой – ведь оно напрямую связано с добрым расположением ближнего» [93].

 

107. Те, кто действительно желает воздать славу Богу своей жизнью, те, кто действительно жаждет пожертвовать собой, чтобы своим существованием прославить Святого Бога призваны подчинить все свои мысли, истощить все силы, пытаясь жить делами милосердия. Это очень хорошо понимала святая Тереза Калькуттская: «Да, у меня много человеческих слабостей, много человеческих нужд. […] Но Он нисходит к нам и использует нас, тебя и меня, чтобы мы были Его любовью и Его состраданием в мире, несмотря на наши грехи, несмотря на наши нужды и недостатки. Он зависит от нас, нуждаясь в нас, чтобы любить мир и показывать ему насколько сильно Он его любит. Если мы будем слишком заботиться о себе, у нас не останется времени для других» [94].

 

108. Гедонистическое потребительство может сыграть с нами злую шутку, поскольку одержимость развлечениями может в итоге привести нас к чрезмерной концентрации на самих себе, своих правах и отчаянном желании иметь свободное время для удовольствий. Нам будет трудно посвятить себя тем, кому плохо, и отдавать свои силы на то, чтобы протянуть им руку, если мы не культивируем в себе определенный аскетизм, если мы не боремся с этой лихорадкой, навязываемой нам обществом потребления с целью продажи товаров, что в конечном счете превращает нас в бедных и неудовлетворенных, желающих обладать всем и попробовать всё. Потребление поверхностной информации и форм быстрой и виртуальной коммуникации может стать отупляющим фактором, отнимающим всё наше время и отдаляющим нас от страдающей плоти братьев. Но и среди этого водоворота современности вновь и вновь звучит Евангелие, предлагая нам иную жизнь, более здоровую и счастливую.

 

 

 

* * *

 

109. Сила свидетельства святых заключается в жизни заповедями блаженств и критерием Последнего Суда. Это короткие, простые слова, но они практичны и действенны для всех, поскольку христианство предназначено прежде всего для практики. Если же оно и является объектом для размышлений, то это действенно лишь тогда, когда оно помогает нам жить Евангелием в повседневной жизни. Я горячо рекомендую часто перечитывать эти великие библейские тексты, запоминать их, молиться с их помощью и пытаться воплотить их в жизнь. Они послужат нам во благо и сделают нас по-настоящему счастливыми.

 

 

 

 

 

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

НЕСКОЛЬКО ЗАМЕТОК О СВЯТОСТИ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ

 

 

 

110. В рамках широких границ святости, которые нам предлагают заповеди блаженств и Матфей (25, 31-46), мне бы хотелось собрать некоторые замечания или духовные выражения, которые, на мой взгляд, необходимы для понимания стиля жизни, к которому призывает Господь. Я не буду останавливаться на объяснении уже известных нам путей к святости: различных способах молитвы, драгоценных таинствах Евхаристии и Покаяния, приношении жертв, разных формах почитания, духовном руководстве и других. Я расскажу лишь о некоторых аспектах призвания к святости, которые, я надеюсь, найдут особый резонанс.

 

111. Особенности, которые я хочу отметить – не единственные, которые можно соотнести с моделью святости, но это пять важнейших проявлений любви к Богу и ближнему, обладающих, по моему мнению, особой значимостью, ввиду определенных рисков и ограничений, порождаемых современной культурой. В ней проявляется сильное нервное беспокойство, рассредоточивающее и ослабляющее нас; уныние и негативное отношение; удобная, эгоистичная и потребительская инертность; индивидуализм и то множество форм ложной духовности – духовности без встречи с Богом, – которые царят на современном религиозном рынке.

 

 

 

Стойкость, терпение и кротость

 

112. Первым, на что я бы хотел обратить внимание, это прочная сосредоточенность на Боге, Который любит и поддерживает нас. Благодаря этой внутренней стойкости можно терпеть, преодолевать препятствия, жизненное непостоянство, а также агрессию, неверность и недостатки других: «Если Бог за нас, кто против нас?» (Рим 8, 31). Это источник мира, который выражается в позиции святого. Благодаря этой внутренней стойкости, в нашем стремительном изменчивом и агрессивном мире, проявляется свидетельство святости посредством терпения и постоянства в добре. Это – верность любви, поскольку тот, кто находит поддержку в Боге (pistis), может быть верен и братьям (pistós), он не оставляет их в трудный момент, не позволяет своему беспокойству руководить собой и остается рядом с другими, даже когда это не приносит ему немедленного удовлетворения.

 

113. Святой Павел призывал римлян никому не воздавать «злом за зло» (Рим 12, 17) и не «мстить за себя» (12, 19), и не позволять злу одолеть себя, но побеждать «зло добром» (12, 21). Такая позиция это не выражение слабости, но напротив – выражение настоящей силы, поскольку Сам Бог «долготерпелив и велик могуществом» (Наум 1, 3). Слово Божие настоятельно призывает: «Всякое раздражение и ярость, и гнев, и крик, и злоречие со всякою злобою да будут удалены от вас» (Еф 4, 31).

 

114. Нужно быть внимательными и бороться со своими агрессивными и эгоцентричными наклонностями, чтобы не допустить их укоренения: «Гневаясь, не согрешайте: солнце да не зайдет во гневе вашем» (Еф 4, 26). Когда есть обстоятельства, которые тяготят нас, мы всегда можем прибегнуть к якорю молитвы, которая возвращает нас в руки Божьи и дает нам источник мира: «Не заботьтесь ни о чём, но всегда в молитве и прошении с благодарением открывайте свои желания пред Богом, и мир Божий, который превыше всякого ума, соблюдет сердца ваши» (Флп 4, 6-7).

 

115. Христиане тоже могут стать частью сетей вербального насилия, посредством интернета и различных форумов или площадок цифрового взаимодействия. Даже в католических СМИ могут преступаться границы, и имеет обыкновение укореняться очернение и клевета, и кажется, что забывается о всякой этике и уважении к чужой репутации. Это порождает опасный дуализм, поскольку в этих социальных сетях говорятся вещи, которые были бы недопустимы в публичной жизни, и свою неудовлетворенность стремятся яростно компенсировать этим желанием мести. Примечательно, что иногда, в попытке защитить другие заповеди, совершенно упускается из виду восьмая: «Не произноси ложного свидетельства» и не лги, – и репутация другого безжалостно рушится. В этом бесконтрольно проявляется то, что язык – «прикраса неправды», которая «воспаляет круг жизни, будучи сам воспаляем от геенны» (Иак 3, 6).

 

116. Внутренняя стойкость, являющаяся делом благодати, не дает нас увлечь насилию, захватывающему общественную жизнь, поскольку благодать усмиряет самодовольство и делает возможным кротость сердца. Святой не тратит сил на сетования на ошибки других, он способен молчать, видя недостатки своих братьев; он избегает вербального насилия, которое мучит и разрушает, поскольку не считает себя достойным быть жестким по отношению к другим, но почитает других высшими себя (ср.: Флп2, 3).

 

117. Нехорошо нам смотреть на других свысока, ставя себя на место безжалостных судей, считая других недостойными и стараясь постоянно поучать. Это тонкая форма насилия [95]. Святой Иоанн Креста предлагал другое: «Всегда предпочитай быть поучаемым всеми, чем желай поучать даже наименьшего из всех» [96], добавляя совет, как держать дьявола на расстоянии: «Радуйся добру других, как своему собственному и желай, чтобы их ставили во всём впереди тебя, и делай это с искренним сердцем. Так ты победишь зло добром, далеко прогонишь дьявола и принесешь радость сердцу. Стремись делать это в большей степени по отношению к тем, кто меньше тебе нравится. И знай, что если ты не будешь делать этого, то не достигнешь настоящей любви, и она тебе не пригодится» [97].

 

118. Смирение может укорениться в сердце только через унижения. Без них нет ни смирения, ни святости. Если Вы не способны выдержать даже немного унижений и принести их в жертву, – Вы не смиренны и не находитесь на пути святости. Святость, которую Бог дарует Церкви приходит через унижение Его Сына, – таков путь. Унижение ведет Вас к уподоблению Иисусу, это – неизбежная часть подражания Иисусу Христу: «Христос пострадал за нас, оставив нам пример, дабы мы шли по следам Его» (1 Пет 2, 21). Он выражает смирение Отца, Который смиряет Себя, чтобы идти со Своим народом и терпит его ропот и неверность (ср.: Исх 34, 6-9; Прем 11, 23-12,2; Лк 6, 36). По этой причине апостолы, после унижения «пошли из синедриона, радуясь, что за имя Господа Иисуса удостоились принять бесчестие» (Деян 5, 41).

 

119. Я говорю не только о суровых ситуациях мученичества, но и о ежедневных унижениях тех, кто молчит, чтобы спасти свою семью; тех, кто избегает хорошо говорить о себе и предпочитает восхвалять других, вместо того, чтобы хвастаться; тех, кто избирает менее блестящую работу и даже порой предпочитает сносить несправедливость, чтобы принести это в жертву Господу: «Если, делая добро и страдая, терпите, это угодно Богу» (1 Пет2, 20). Это не значит, что нужно ходить с поникшей головой, мало говорить и избегать общества. Порой, именно потому, что человек свободен от эгоцентризма, он может осмелиться дискутировать в любезном тоне, требовать справедливости или защищать слабых пред лицом могущественных, хотя это и будет иметь негативные последствия для его репутации.

 

120. Я не говорю, что унижение – это что-то приятное, поскольку это было бы мазохизмом, но речь идет о способе подражать Иисусу и возрастать в единении с Ним. Естественно, мир не понимает этого и насмехается над подобным предложением. Это благодать, о которой мы должны молить: «Господи, когда придут унижения, помоги мне почувствовать, что я следую за Тобой по Твоему пути».

 

121. Такая позиция подразумевает сердце, успокоенное Христом и освобожденное от агрессивности, произрастающей из слишком большого «Я». Это же умиротворение, являющееся плодом благодати, позволяет нам сохранять ощущение внутренней безопасности и терпеть, проявляя упорство в добре даже «если я пойду и долиною смертной тени» (Пс 23(22), 4) или «если ополчится против меня полк» (Пс 27(26), 3). Утвержденные в Господе, Скале, мы можем воспеть: «Спокойно ложусь я и сплю, ибо Ты, Господи, един даешь мне жить в безопасности» (Пс 4, 8). В конце концов, Христос «есть мир наш» (Еф 2, 14), пришедший «направить ноги наши на путь мира» (Лк 1, 79). Сам Господь говорил святой Фаустине Ковальской: «Человечество не найдет успокоения, пока не обратится с упованием к Моему Милосердию» [98]. Итак, давайте не будем впадать в искушение искать внутренней безопасности в успехах, пустых удовольствиях, обладании чем-либо, господстве над другими или общественном имидже: «Мир Мой даю вам; не так, как мир дает, Я даю вам» (Ин 14, 27).

 

 

 

Радость и чувство юмора

 

122. Сказанное к этому моменту не подразумевает робкого, грустного, кислого или меланхоличного вида или же обессиленного поникшего профиля. Святой способен жить с радостью и чувством юмора. Не теряя связи с реальностью, он озаряет других духом позитива и надежды. Быть христианами – значит испытывать «радость во Святом Духе» (Рим 14, 17), поскольку «необходимым следствием любви к горнему является радость, а каждый любящий испытывает радость от всего, что соединяет его с любимым […]. Поэтому вслед за любовью [в качестве плода] указана «радость» [99]. Получив красоту Слова, мы принимаем ее «при многих скорбях с радостью Духа Святого» (1 Фес 1, 6). Если мы позволим Господу вытащить нас из нашего панциря и изменить нашу жизнь, мы сможем воплотить в реальность то, о чём просил святой Павел: «Радуйтесь всегда в Господе; и еще говорю: радуйтесь» (Флп 4, 4).

 

123. Пророки возглашали о временах Иисуса, в которых мы живем как об откровении радости: «веселись и радуйся» (Ис 12, 6). «Взойди на высокую гору, благовествующий Сион! возвысь с силою голос твой, благовествующий Иерусалим!» (Ис 40, 9). «Радуйтесь, небеса, и веселись, земля, и восклицайте, горы, от радости; ибо утешил Господь народ Свой и помиловал страдальцев Своих» (Ис 49, 13). «Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: се Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий» (Зах 9, 9). Не стоит также забывать и об увещевании Неемии: «Не печальтесь, потому что радость пред Господом – подкрепление для вас» (Неем 8, 10).

 

124. Мария, сумевшая распознать новизну, приносимую Иисусом, пела: «Возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем» (Лк 1, 47), и Сам Иисус «возрадовался духом» (в Вульгате и в переводах на другие языки – «возрадовался Духом Святым». – Прим. Пер.) (Лк 10, 21). Когда Он проходил «весь народ радовался» (Лк 13, 17). После Его Воскресения, куда бы ни пошли ученики, была великая радость (ср.: Деян 8, 8). Иисус уверяет нас: «Вы печальны будете, но печаль ваша в радость будет. […] Я увижу вас опять, и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас» (Ин 16, 20. 22). «Сие сказал Я вам, да радость Моя в вас пребудет и радость ваша будет совершенна» (Ин 15, 11).

 

125. Бывают трудные моменты, время креста, но ничто не может уничтожить той сверхъестественной радости, которая «приспосабливается и трансформируется и неизменно остается хотя бы лучиком света, пробивающимся из уверенности личности в том, что, несмотря ни на что, она безгранично любима» [100]. Это внутренняя безопасность, обнадеживающее спокойствие, приносящее духовное удовлетворение, – непостижима по мирским стандартам.

 

126. Христианская радость обычно сопровождается чувством юмора, столь заметным, например, у святого Фомы Мора, святого Викентия де Поля и святого Филиппа Нери. Плохое настроение не является признаком святости: «Удаляй печаль от сердца твоего» (Еккл11, 10). Мы столь многое получаем от Господа «для наслаждения» (1 Тим 6, 17), что порой грусть связана с неблагодарностью, с такой закрытостью в самом себе, что человек становится неспособен распознавать дары Божьи [101].

 

127. Его отцовская любовь призывает нас: «Сын мой! по состоянию твоему делай добро себе […]. Не лишай себя доброго дня» (Сир 14, 11. 14). Он хочет, чтобы мы были позитивными, благодарными и не слишком сложными: «Во дни благополучия пользуйся благом […]. Бог сотворил человека правым, а люди пустились во многие помыслы» (Еккл 7, 14. 29). В любом случае нужно сохранять гибкий дух и поступать как святой Павел: «Я научился быть довольным тем, что у меня есть» (Флп 4, 11). Это то, чем жил святой Франциск Ассизский, способный растрогаться от благодарности за кусок черствого хлеба и счастливо восхвалять Бога лишь за легкий ветерок, ласкавший его лицо.

 

128. Я не говорю о потребительской и индивидуалистской радости, столь распространенной в определенных областях современной культуры, поскольку потребительство лишь пресыщает сердце; оно может приносить случайные и мимолетные удовольствия, но не радость. Я говорю скорее об этой радости, которая переживается в общине, которой делятся между собой ее члены, поскольку «блаженнее давать, нежели принимать» (Деян 20, 35), а «доброхотно дающего любит Бог» (2 Кор 9, 7). Братская любовь преумножает нашу способность радоваться, поскольку она делает нас способными радоваться благу других: «Радуйтесь с радующимися» (Рим 12, 15). «Мы радуемся, когда мы немощны, а вы сильны» (2 Кор 13, 9). И наоборот, если мы «концентрируемся на своих собственных потребностях, то приговариваем себя к безрадостной жизни» [102].

 

 

 

Отвага и рвение

 

129. При этом святость – это также паррезия, отвага, евангелизаторский напор, оставляющий след в этом мире. Чтобы это стало возможным, Сам Иисус выходит нам навстречу и со спокойствием и твердостью повторяет: «Не бойтесь» (Мк 6, 50). «Я с вами во все дни до скончания века» (Мф 28, 20). Эти слова позволяют нам идти и служить, полными отваги, которую Святой Дух порождал в апостолах, побуждая их благовествовать Иисуса Христа. Отвага, энтузиазм, свободная речь, апостольское рвение – всё это включает в себя слово паррезия, слово, которое также используется в Библии для обозначения свободы жизни, открытой для Бога и других людей (ср.: Деян 4, 29; 9, 28; 28, 31; 2 Кор 3, 12; Еф 3, 12; Евр 3, 6; 10, 19).

 

130. Блаженный Павел VI называл среди препятствий для евангелизации именно нехватку паррезии, «отсутствие усердия, которое тем более усугубляется, если исходит изнутри» [103]. Как часто мы ощущаем, что нас тянет остаться на уютном берегу! Но Господь призывает нас выйти в море, и закидывать свои сети в глубокие воды (ср.: Лк5, 4). Он призывает нас провести свою жизнь в служении. Крепко хватаясь за Него, мы вдохновляемся ставить все свои харизмы на служение другим. Пусть же Его любовь всегда объемлет нас (ср.: 2 Кор 5, 14), и тогда мы сможем воскликнуть вместе со святым Павлом: «Горе мне, если не благовествую» (1 Кор9, 16).

 

131. Давайте посмотрим на Иисуса: Его глубокое сострадание не заставляло Его уйти в себя, это не было парализующее, робкое или стыдливое сострадание, как это очень часто бывает с нами, а совсем наоборот. Это было сострадание, которое побуждало Его оставить Себя и с силой устремиться благовествовать, отправляя других на миссию, исцелять и освобождать. Давайте признаем нашу слабость, но позволим Иисусу взять ее в Свои руки и направить нас на миссию. Мы слабы, но являемся носителями сокровища, которое делает нас великими, и которое может сделать добрее и счастливее тех, кто его получает. Смелость и апостольское мужество являются основополагающей частью миссии.

 

132. Паррезия – это печать Духа, свидетельство подлинности возвещаемого. Это радостная уверенность, которая заставляет нас гордиться провозглашаемым нами Евангелием, это непоколебимое доверие к верному Свидетелю, Который дает нам уверенность в том, что ничто «не может отлучить нас от любви Божией» (Рим 8, 39).

 

133. Нам нужен толчок Духа, чтобы не быть парализованными страхом и расчетами, чтобы мы не привыкли передвигаться лишь в рамках безопасных границ. Давайте не будем забывать, что запертое в конечном счете начинает вонять сыростью и доводит нас до болезни. Когда апостолы начинали чувствовать искушение оказаться парализованными опасностями и страхами, они начинали совместную молитву, прося о паррезии: «Господи, воззри на угрозы их, и дай рабам Твоим со всею смелостью говорить слово Твое» (Деян 4, 29). В ответ «по молитве их, поколебалось место, где они были собраны, и исполнились все Духа Святого, и говорили слово Божие с дерзновением» (Деян 4, 31).

 

134. Как и пророк Иона, мы всегда испытываем скрытое искушение убежать в безопасное место, у которого может быть множество названий: индивидуализм, спиритуализм, замкнутость в своем мире, зависимость, установка и повторение заранее предопределенных схем, догматизм, ностальгия, пессимизм, укрытие в правилах. Порой мы сопротивляемся выходу с контролируемой территории, которая нам известна.

Однако проблемы могут быть подобны шторму, киту, червю, подточившему растение Ионы, ветру, или же солнцу, палившему над его головой; и так же как и для него, они могут служить для нас тем, что возвращает нас к Богу, Который есть нежность, и Который хочет вести нас к постоянному и обновляющему нас странствию.

 

135. Бог – это всегда новизна, которая подталкивает нас снова и снова отправляться в путь и направляться за пределы знакомого, к границам и окраинам. Он ведет нас туда, где человечество сильнее всего изранено, и где люди, несмотря на кажущуюся поверхностность и конформизм, продолжают искать ответ на вопрос о смысле жизни. Бог не боится! У Него нет страха! Он всегда выходит за грани наших планов и не боится периферий. Он Сам стал периферией (ср.: Флп 2, 6-8, Ин 1, 14). Поэтому если мы осмелимся выйти на окраину, то найдем Его там. Он уже там. Иисус предваряет нас в сердцах наших братьев, в их израненной плоти, угнетенной жизни и мрачной душе. Он уже там.

 

136. Это правда, что нужно открыть двери сердца Иисусу Христу, потому что Он стоит и стучит (ср.: Откр 3, 20). Но порой я спрашиваю себя, не стучит ли Он, уже находясь в нас, чтобы мы выпустили Его из-за душного воздуха нашей зацикленности на себе. В Евангелии мы видим, как Иисус «проходил по городам и селениям, проповедуя и благовествуя Царствие Божие» (Лк 8, 1). Также и после Своего Воскресения, когда ученики шли и проповедовали повсюду, Господь содействовал им и подкреплял сопровождавшими их слова знамениями (ср.: Мк 16, 20). Вот динамика, проистекающая из подлинной встречи.

 

137. Привычка соблазняет нас, говоря, что не имеет смысла пытаться что-то изменить, что мы не сможем ничего сделать с этой ситуацией, что она всегда была таковой, и что, несмотря на это, мы выжили. Из-за такой привычки мы более не противостоим злу и позволяем вещам «быть такими, какие они есть», или такими, какими их определили другие. Но давайте позволим Господу прийти и пробудить нас, встряхнуть нас от нашей спячки и освободить от инертности. Давайте бросим вызов привычке, широко откроем глаза и уши, и прежде всего сердце, и позволим поразить себя происходящему вокруг нас, а также живым и действенным возглашением Слова Воскресшего.

 

138. Нас вдохновляет пример стольких священников, монахинь, монахов и мирян, которые посвящают себя благовествованию и служению с огромной преданностью, порой рискуя собственными жизнями и, конечно же, делая это, ценой своего комфорта. Их свидетельство напоминает нам, что Церковь нуждается не в чиновниках или бюрократах, а в пламенных миссионерах, поглощенных энтузиазмом распространения истинной жизни. Святые удивляют нас и срывают нас с места, поскольку их жизнь призывает нас вырваться из спокойной и безболезненной посредственности.

 

139. Давайте попросим у Господа благодати не колебаться, когда Дух настойчиво призывает нас сделать шаг вперед; давайте попросим об апостольском мужестве нести Евангелие другим и отказаться от превращения своей христианской жизни в музей воспоминаний. Давайте позволим Святому Духу в любой ситуации заставлять нас созерцать историю в свете Воскресшего Иисуса. Тогда Церковь, вместо того, чтобы останавливаться, сможет продолжать идти вперед, принимая сюрпризы от Господа.

 

 

 

В общине

 

140. Очень трудно бороться против собственной похоти, ловушек и искушений дьявола и эгоистичного мира, если мы живем изолированно. Нас бомбардируют соблазнами столь сильно, что если мы слишком одиноки, то легко теряем чувство реальности и внутренней ясности и легко сдаемся.

 

141. Возрастание в святости – это путь общины, его следует проходить вместе. Это отражено в некоторых святых общинах. В разные времена Церковь канонизировала целые общины, героически жившие Евангелием или же отдававшие Богу жизни всех своих членов. Стоит задуматься, например, о семи святых основателях Ордена служителей Марии, семи блаженных монахинях первого монастыря де ла Виситасьон в Мадриде, о святом Павле Мики и его сподвижниках, ставших мучениками в Японии, о святом Андрее Ким Таэгоне и его сподвижниках, мучениках в Корее, о святых Роке Гонсалесе и Альфонсо Родригесе и их сподвижниках, южноамериканских мучениках. Давайте также вспомним о недавнем свидетельстве монахов-траппистов из Тибирина (Алжир), которые вместе готовились к мученичеству. Также есть множество святых супружеских пар, в которых каждый супруг был орудием Христа, чтобы другой супруг стал святым. Жизнь или работа вместе с другими – это, несомненно, путь духовного роста. Святой Иоанн Креста говорил одному из своих учеников: «Ты живешь с другими, «чтобы они созидали и тренировали тебя» [104]».

 

142. Община призвана создавать «просвещенное Богом пространство, в котором можно испытать мистическое присутствие воскресшего Господа» [105]. Деление Словом и совместное отправление Евхаристии укрепляет наше братство и делает нас святой и миссионерской общиной. Это также создает пространство для подлинного мистического опыта, проживаемого в общине, как это было в случае со святым Бенедиктом и святой Схоластикой, или же в той возвышенной духовной встрече, которую пережили святой Августин и его мать святая Моника: «Уже навис день исхода ее из этой жизни; этот день знал Ты, мы о нём не ведали. Случилось – думаю, тайной Твоей заботой, – что мы с ней остались вдвоем; опершись на подоконник, смотрели мы из окна на внутренний садик того дома, где жили в Остии […]. Устами сердца жаждали мы приникнуть к струям Твоего Небесного источника, «Источника жизни, который у Тебя» […]. И пока мы говорили о ней и жаждали ее (мудрость), мы чуть прикоснулись к ней всем трепетом нашего сердца […], словно вечная жизнь такова, какой была эта минута постижения» [106].

 

143. Но подобный опыт не является ни наиболее часто встречающимся, ни наиболее важным. Жизнь в общине – будь то в семье, приходе, религиозной общине или другом сообществе – состоит из множества маленьких повседневных деталей. Так было и в святой общине, состоящей из Иисуса, Марии и Иосифа, ставшей образцом отражения красоты тринитарного единства. Это же справедливо и для общинной жизни, которую Иисус вел со Своими учениками и простым народом.

 

144. Давайте вспомним о том, как Иисус призывал Своих учеников обращать внимание на детали:

 

Маленькая деталь: на празднике заканчивалось вино.

Маленькая деталь: не хватало одной овцы.

Маленькая деталь: вдова, которая пожертвовала две лепты.

Маленькая деталь: запас масла для светильников, на случай, если жених задержится.

Маленькая деталь в виде просьбы к ученикам посмотреть, сколько у них хлебов.

Маленькая деталь: приготовленный Им огонь и рыба, во время ожидания учеников на рассвете.

 

145. Община, которая оберегает маленькие детали любви [107], члены которой заботятся друг о друге и образовывают открытое и евангелизаторское пространство – это место присутствия Воскресшего, Который освящает ее в соответствии с планом Отца. Иногда, благодаря дару любви Господа, в этих маленьких деталях нам даруется утешительный опыт встречи с Богом: «Однажды зимним вечером я, как обычно, занималась своими скромными обязанностями […]. Внезапно вдали я услышала мелодичные звуки музыкальных инструментов. Тогда я представила себе сверкающую позолотой, ярко освещенную гостиную, изящно одетых девушек, расточающих друг другу комплименты и знаки внимания. Затем мой взгляд упал на несчастную больную, которую я поддерживала: вместо музыки временами я слышала ее жалобные вздохи […]. Невозможно выразить, что произошло в моей душе. Знаю только, что Господь озарил ее светом истины, настолько превосходившим сумрачный блеск земных праздников, что я не могла поверить своему счастью» [108].

 

146. Вопреки тенденции к потребительскому индивидуализму, который в итоге изолирует нас в поиске благосостояния в стороне от других, на нашем пути к святости мы не можем не отождествлять себя с этим желанием Иисуса: «Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе» (Ин 17, 21).

 

 

 

В непрестанной молитве

 

147. Наконец, хотя это может показаться очевидным, давайте вспомним о том, что святость состоит из вошедшей в привычку открытости к трансцендентности, которая выражается в молитве и поклонении. Святой – это человек с молитвенным духом, который нуждается в общении с Богом. Это тот, кто не выносит удушья закрытой имманентности этого мира, и в своих усилиях и самоотдаче жаждет Бога и, забывая о себе в хвале, расширяет свои границы в созерцании Господа. Я не верю в святость без молитвы, хотя необязательно, чтобы она была длительной или полной сильных эмоций.

 

148. Святой Иоанн Креста советовал всегда «стараться ходить в присутствии Божьем, реальном, воображаемом или связующем, в соответствии с тем, насколько это допускается совершаемыми делами» [109]. В сущности, это желание, чтобы Бог непрестанно проявлял Себя каким-либо образом в нашей повседневной жизни: «Старайся непрестанно молиться, и не переставай делать это во время физической активности. Ешь ли ты, пьешь ли, говоришь ли с другими или же занимаешься каким-либо другим делом, всегда стремись к Богу и прилепляйся к Нему своим сердцем» [110].

 

149. Однако чтобы это было возможно, необходимы также некоторые моменты, посвященные только Богу и проведенные в уединении с Ним. Для святой Терезы Авильской молитва это «поддержание дружбы, частое пребывание наедине с тем, кто – как мы знаем – нас любит» [111]. Я хотел бы подчеркнуть, что это справедливо не только для немногих привилегированных, но и для всех людей, поскольку «все мы нуждаемся в таком молчании, преисполненном ощущения благоговейного присутствия» [112]. Доверительная молитва – это ответ сердца, открытого к встрече лицом к лицу с Богом, встрече, которая заставляет замолчать всякий шум, чтобы услышать нежный голос Господа, звучащий в тишине.

 

150. В этом молчании можно различать в свете Духа пути святости, которые Господь предлагает нам. В противном случае все наши решения могут оказаться лишь «декорациями», которые вместо того, чтобы прославлять Евангелие в нашей жизни, будут скрывать или заглушать его. Каждому ученику необходимо находиться с Учителем, слушать Его, учиться у Него, учиться всегда. Если мы не будем слушать, все наши слова окажутся лишь никчемным шумом.

 

151. Давайте вспомним о том, что «именно созерцание лика умершего и воскресшего Иисуса восстанавливает нашу человечность, которая разбита тяготами жизни или отмечена грехом. Нельзя приручать силу лика Христова» [113]. Поэтому я осмелюсь спросить Вас: существуют ли моменты, в которые Вы в безмолвии погружаетесь в Его присутствие, не спешите и остаетесь с Ним, позволяя Ему взирать на Вас? Позволяете ли Вы Его пламени разжечь Ваше сердце? Если Вы не позволяете Ему подпитывать жар Вашей любви и нежности, в Вас не будет огня, и тогда как Вы сможете разжечь сердца других своим свидетельством и своими словами? Если перед ликом Христа Вам всё еще не удается позволить Ему исцелить и преобразить себя, то проникните в глубину Господа, войдите в Его раны, потому что в них средоточие Божьего Милосердия [114].

 

152. Но я молю Вас не понимать молитвенное молчание как бегство, отвергающее окружающий нас мир. «Русский паломник», который непрестанно молился в пути, рассказывает, что эта молитва не отделяла его от внешней реальности: «Когда я встречался с людьми, мне казалось, что все были столь приветливы, словно были моей семьей [...]. И счастье не только освещало глубину моей души, но и внешний мир, как мне казалось, принимал чудесный вид» [115].

 

153. История не исчезает. Молитва, именно потому, что она питается даром Божьим, проливаемым в нашей жизни, всегда должна быть связана с доброй памятью. Память о делах Божьих лежит в основе союза между Богом и Его народом. Бог пожелал войти в историю, поэтому и молитва соткана из воспоминаний. Не только из воспоминаний об открывшемся Слове, но и о собственной жизни, о жизни других и о деяниях Господа в Его Церкви. Именно об этой благодарной памяти говорит и святой Игнатий Лойола в своем «Созерцании для достижения любви» [116], когда просит нас вспомнить обо всех благодеяниях, которые мы получили от Господа. Смотрите на свою историю, когда Вы молитесь, и в ней Вы обнаружите столько милосердия! Одновременно это будет подпитывать Ваше осознание того, что Господь всегда помнит и не забывает о Вас. Поэтому имеет смысл просить Его пролить свет даже на малые детали Вашей жизни, которые от Него не ускользают.

 

154. Молитва – это выражение сердца, которое уповает на Бога, которое знает, что без Него не сможет. В жизни верного Богу народа мы находим много молитв полных веры, нежности и глубокого упования. Давайте не будем лишать ценности молитву прошения, которая так часто успокаивает сердце, и помогает нам продолжать с надеждой бороться. Молитва о заступничестве обладает особенной ценностью, поскольку является актом упования на Бога, и одновременно выражением любви к ближнему. Некоторые из спиритуалистических предрассудков говорят о том, что молитва должна быть чистым созерцанием Бога, без отвлечения, так, словно имена и лица братьев – помеха, которую следует избегать. Напротив, реальность такова, что молитва будет более приятна Богу и будет в большей степени освящать нас, если в ней, через заступничество, мы будем стараться жить той двойной заповедью, которую оставил нам Иисус. В заступничестве выражаются братские обязательства по отношению к другим, когда в него мы способны включать жизни других, их самые большие тяготы и самые лучшие мечты. О том, кто щедро отдает себя заступничеству можно сказать такие библейские слова: «Это братолюбец, который много молится о народе» (2 Мак15, 14).

 

155. Если мы действительно признаём, что Бог существует, мы не можем перестать поклоняться Ему в тишине полной восхищения или же в песнях праздничной хвалы. Тем самым мы выражаем то, чем жил блаженный Шарль де Фуко, когда говорил: «Едва я поверил, что Бог существует, я сразу же понял, что могу жить только для Него» [117]. В жизни паломников также есть множество простых жестов чистого поклонения, например, когда «взор паломника падает на изображение, символизирующее нежность и близость Бога. Любовь останавливается и созерцает тайну, наслаждаясь ей в тишине» [118].

 

156. Молитвенное чтение Слова Божьего, которое слаще меда (ср.: Пс 119(118) 103) и «острее всякого меча обоюдоострого» (Евр 4, 12), позволяет нам остановиться и слушать Учителя, чтобы Он был светильником ногам нашим и светом нашим стезям (ср.: Пс 119(118), 105). Как нам верно напомнили индийские епископы: «Почитание Слова Божьего – это не просто еще одно из многих других почитаний, красивое, но несколько опциональное. Оно связано с сердцем и с самой идентичностью христианской жизни. Слово в самом себе обладает силой, чтобы преобразовывать жизни» [119].

 

157. Встреча с Иисусом в Писании ведет нас к Евхаристии, в которой это самое Слово достигает своей наибольшей эффективности, поскольку Евхаристия – это реальное присутствие живого Слова. В ней единственный Абсолют получает наибольшее поклонение, которое может дать Ему эта земля, поскольку в ней приносится в жертву Сам Христос. И когда мы принимаем Его в Причастии, мы обновляем завет с Ним и позволяем Ему с каждым разом всё больше осуществлять Свою преобразующую работу.

 

 

 

 

 

ГЛАВА ПЯТАЯ

БОРЬБА, БДИТЕЛЬНОСТЬ И РАСПОЗНАВАНИЕ

 

 

158. Христианская жизнь – это постоянная борьба. Нам нужны сила и мужество, чтобы противостоять искушениям дьявола и провозглашать Евангелие. Эта борьба прекрасна, поскольку она позволяет нам каждый раз праздновать победу Господа в нашей жизни.

 

 

 

Борьба и бдительность

 

159. Речь идет не только о борьбе с миром и мирским менталитетом, обманывающим и отупляющим нас, и делающим нас посредственными и лишенными обязательств и радости. Эта борьба не сводится только к борьбе с собственной слабостью и с собственными наклонностями (которые у каждого свои: лень, похоть, зависть, ревность и т.д.). Но речь идет и о непрерывной борьбе с дьяволом, который – князь зла. Сам Иисус празднует наши победы. Он радовался, когда Его ученикам удавалось добиться прогресса в проповеди Евангелия и преодолеть сопротивление лукавого, и Он ликовал: «Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию» (Лк 10, 18).

 

 

Больше, чем миф

 

160. Мы не признаем существование дьявола, если будем упорствовать в том, чтобы смотреть на жизнь, исключительно с эмпирическими критериями без учета сверхъестественной стороны. Именно убежденность в том, что эта злая сила находится среди нас, позволяет нам понять, почему зло порой обладает такой разрушительной силой. Это правда, что библейские авторы обладали ограниченным понятийным багажом, чтобы выразить некоторые реалии, и что во времена Иисуса можно было перепутать, например, эпилепсию с одержимостью дьяволом. Однако это не должно приводить нас к такому упрощению реальности, чтобы мы говорили, что все рассказанные в Евангелиях случаи были психическими заболеваниями, а в итоге значит: дьявол или не предпринимает никаких действий, или не существует. Дьявол присутствует уже на первых страницах Писания, которые заканчиваются победой Бога над ним [120]. В самом деле, когда Иисус оставил нам молитву «Отче наш», Он восхотел, чтобы мы заканчивали ее просьбой к Отцу освободить нас от лукавого (злого, лат.: «a malo»). Использованное здесь слово говорит не только об абстрактном зле (лат.: malum), его более точный перевод будет писаться с большой буквы: «Злого», Лукавого. Это указывает на обладающее личностью существо, преследующее нас. Иисус просил нас ежедневно просить об освобождении от него, чтобы его сила не господствовала над нами.

 

161. Следовательно, мы не должны думать о дьяволе как о мифе, образе, символе, фигуре речи или идее [121]. Подобное заблуждение ведет нас к бездействию и беспечности и делает нас более уязвимыми. Ему не нужно нами обладать. Он отравляет нас ненавистью, унынием, завистью и пороками. Так, пока мы ослабляем бдительность, он пользуется этим, чтобы разрушить нашу жизнь, наши семьи и наши общины, потому что он «ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить» (1 Пет 5, 8).

 

 

Бодрствующие и уповающие

 

162. Слово Божье ясно призывает нас «стать против козней диавольских» (Еф 6, 11) и «угасить все раскаленные стрелы лукавого» (Еф6, 16). Это не поэтический оборот речи, поскольку наш путь к святости это непрерывная борьба. Те, кто не хочет признать этого, будут подвержены провалам и посредственности. Для этой борьбы у нас есть мощное оружие, которое дает нам Господь: вера, которая выражается в молитве, размышления над Словом Божьим, служение Святой Мессы, Евхаристическая адорация, примирение в Таинствах, дела милосердия, жизнь в общине, миссионерское рвение. Если мы будем беспечны, то лживые обещания лукавого нас легко соблазнят, поскольку, как говорил святой отец Брочеро, «что толку, что Люцифер обещает освободить вас и даже впустить в недра всех своих благ, если эти блага обманчивы и отравлены?» [122].

 

163. На пути к святости, развитие добра, духовное созревание и рост любви – это лучший противовес злу. Никто не сможет сопротивляться ему, если решит остаться в мертвой точке, если удовлетворится малым и откажется от своей мечты предложить Господу самое прекрасное, что у него есть. Хуже того, если он впадет в дух пораженчества, поскольку «тот, кто без такой уверенности вступает в битву, уже наполовину проиграл ее и похоронил свои таланты. [...] Христианский триумф – это всегда крест, но крест – это одновременно и знамя победы, его несут с ратной любовью навстречу натиску зла» [123].

 

 

Духовная деградация

 

164. Путь святости – это источник мира и радости, дарованный нам Духом, и в то же время требующий от нас, чтобы наши светильники всегда были зажженными (ср.: Лк 12, 35), а мы – бдительными: «Удерживайтесь от всякого рода зла» (1 Фес5, 22). «Бодрствуйте» (Мф 24, 42; ср.: Мк 13, 35). «Не будем спать» (1 Фес 5, 6), поскольку те, кто думают, что не совершают никаких тяжких грехов против Закона Божьего, могут впасть в состояние отупения или сонливости. Поскольку они не видят ничего серьезного, в чём можно было бы себя упрекнуть, они не обращают внимания на ту теплохладность, которая мало-помалу завладевает их духовной жизнью, портя и развращая ее.

 

165. Духовная деградация хуже падения грешника, поскольку речь идет об удобной и самодовольной форме слепоты, где всё в итоге кажется дозволенным: обман, клевета, эгоизм и множество едва различимых форм зацикленности на себе, ведь «сам сатана принимает вид Ангела света…» (2 Кор11, 14). Так окончил свою жизнь Соломон, тогда как большой грешник Давид, смог преодолеть свою ничтожность. От этого обманчивого искушения, незаметно приводящего к деградации, нас предостерегал Иисус, упоминая о человеке, освобожденном от дьявола, который, считая, что теперь его жизнь чиста, в конце концов стал одержимым семью другими нечистыми духами (ср.: Лк 11, 24-26). В одном библейском тексте использован сильный образ: «Пес возвращается на свою блевотину» (2 Пет 2, 22, ср.: Притч 26, 11).

 

 

 

Распознавание

 

166. Как мы можем узнать, исходит ли что-то от Духа Святого, или же проистекает от мирского духа или духа дьявола? Единственный способ сделать это – это распознавание, которое подразумевает не только хорошие способности к размышлению или здравый смысл, но также и дар, о котором мы должны просить. Если мы с доверием просим о нём у Святого Духа, и одновременно стремимся развивать его при помощи молитвы, размышлений, чтения и доброго совета, наши духовные возможности в этом отношении непременно возрастут.

 

 

Насущная необходимость

 

167. Сегодня дар распознавания стал особенно необходимым, так как современная жизнь предлагает огромные возможности для действий и развлечений, и мир представляет все их виды уместными и хорошими. Все люди, а особенно молодежь, подвержены зеппингу (переключению каналов). Стало возможным пользоваться одновременно двумя или тремя электронными устройствами, общаясь с другими в одно и то же время в разных виртуальных средах. Без мудрости распознавания мы легко можем стать марионетками, увлекаемыми мимолетными тенденциями.

 

168. Распознавание оказывается особенно важным, когда в нашей жизни появляется какая-то новизна, и мы должны выяснить, является ли она новым вином от Бога или же обманчивой новизной от мирского духа или духа дьявола. В других случаях происходит и обратное: когда силы зла побуждают нас не меняться, оставляя всё как есть, и делать выбор в пользу косности или суровости. В этом случае мы препятствуем дуновению Духа. Мы свободны благодаря свободе Иисуса Христа, но Он призывает нас наблюдать за тем, что внутри нас – за нашими желаниями, тревогами, страхами и устремлениями, и тем, что вне нас – за «знамениями времен», чтобы опознавать пути, ведущие к полной свободе: «Все испытывайте, хорошего держитесь» (1 Фес5, 21).

 

 

Всегда в свете Господа

 

169. Распознавание необходимо не только в исключительных случаях, во время необходимости решать серьезные проблемы или принимать важные решения, но это орудие борьбы за то, чтобы лучше следовать за Господом. Оно нужно нам всегда, чтобы мы могли быть готовыми разглядеть времена Божьи и Его благодать, не упустить вдохновений Господа и не пропустить Его призыва к росту. Часто это происходит в мелочах, в том, что кажется незначительным, но великодушие проявляется в простом и повседневном [124]. Речь идет о том, чтобы не ограничивать великое, лучшее и прекрасное, но в то же время сосредотачиваться на малом – на сегодняшней самоотдаче. Поэтому я прошу всех христиан, не переставать ежедневно делать «испытание совести» в диалоге с любящим нас Господом. Наряду со всем этим, распознавание ведет нас к обнаружению конкретных средств, которые Господь в Своем таинственном плане любви предназначил для того, чтобы мы не останавливались лишь на благих намерениях.

 

 

Сверхъестественный дар

 

170. Разумеется, духовное распознавание не исключает вклада человеческой мудрости: экзистенциальной, психологической, социологической или моральной. Но оно выходит за ее рамки. Для него недостаточно даже мудрых норм Церкви. Давайте никогда не будем забывать о том, что распознавание – это благодать. Хотя оно и включает в себя разум и здравомыслие, но превосходит их, поскольку речь идет о смутном различении тайны единственного и неповторимого плана, который Бог имеет для каждого из нас, и который осуществляется на фоне самых разнообразных ситуаций и ограничений. На кону стоит не только временное благосостояние, не только удовлетворение от совершения чего-то полезного, и даже не желание иметь спокойную совесть, – на кону стоит смысл моей жизни пред Отцом, Который меня знает и любит, ее подлинный смысл, о котором никто не знает лучше Него. В конечном счете, распознавание ведет к самому неумирающему Источнику жизни, то есть к познанию Отца, единого истинного Бога и посланного Им Иисуса Христа (ср.: Ин 17, 3). Оно не требует особых способностей и не является прерогативой самых умных или образованных, ведь Отец с радостью открывает Себя скромным (ср.: Мф 11, 25).

 

171. Хотя Господь обращается к нам очень разными способами: в нашей работе и через других людей, и в любое время, нельзя отказываться от тишины основательной молитвы, чтобы лучше воспринять Его язык и истолковать реальное значение вдохновений, которые, по нашему мнению, мы получили, чтобы унять тревоги и восстановить полноту собственной жизни в Божьем свете. Так мы сможем позволить появиться на свет новому синтезу, истекающему из жизни, озаренной Духом.

 

 

Говори, Господи

 

172. Тем не менее, может случиться так, что даже в самой молитве, мы будем избегать встречи со свободой Духа, Который действует, как пожелает. Следует напомнить, что молитвенное распознавание должно исходить из готовности слушать Господа, других и саму реальность, которая всегда по-новому бросает нам вызов. Только тот, кто готов слушать, свободен отказаться от собственной частичной или неполной точки зрения, собственных привычек и планов. Так он становится действительно готовым к тому, чтобы принять такой вызов, который разрушает его чувство стабильности, но ведет к лучшей жизни, поэтому недостаточно, чтобы всё шло хорошо и спокойно. Бог может предлагать нечто большее, но в нашей удобной невнимательности мы не разглядим этого.

 

173. Такое отношение к слушанию, разумеется, включает в себя послушание Евангелию, как окончательному критерию, а также Магистериуму, стоящему на его страже, в попытке найти в сокровищнице Церкви то, что сегодня было бы для спасения наиболее плодотворным. Речь не идет о том, чтобы прибегать к рецептам или же воспроизводить прошлое, поскольку одни и те же решения не являются действенными в любых обстоятельствах и то, что было полезным в одной ситуации, может не быть таковым в другой. Распознавание духов освобождает нас от жесткости, которой нет места пред лицом Вечного ныне Воскресшего. Только Дух умеет проникать в самые темные изгибы реальности и принимать в расчет все ее оттенки, чтобы новизна Евангелия проявилась вновь.

 

 

Логика дара и креста

 

174. Существенным условием для прогресса в распознавании является воспитание понимания Божьего терпения и Его времен, которые нам не принадлежат. Он не проливает огня на неверных (ср.: Лк 9, 54) и не позволяет ревностным «выбрать плевелы», растущие рядом с пшеницей (ср.: Мф 13, 29). Также необходима щедрость, поскольку «блаженнее давать, нежели принимать» (Деян 20, 35). Распознавание заключается не в том, чтобы обнаружить, что еще мы можем извлечь из этой жизни, но в том, чтобы выяснить, как мы можем лучше выполнить ту миссию, которая была доверена нам при крещении, и это подразумевает готовность к отказу, даже к отказу от всего, поскольку счастье парадоксально, и оно дарит нам лучший опыт, когда мы принимаем эту таинственную логику, которая не от мира сего, и о которой говорил святой Бонавентура, указывая на крест: «Вот наша логика» [125]. Если человек принимает эту динамику, он не дает притупить свою совесть и щедро открывается распознаванию.

 

 

175. Когда в Божьем присутствии мы исследуем тропы жизни, исключенных пространств не остается. Во всех сферах нашей жизни мы можем продолжать расти и отдавать Ему нечто большее, даже в тех из них, в которых мы испытываем наиболее сильные трудности. Но нужно просить Святого Духа освободить нас и изгнать этот страх, который препятствует Ему войти в некоторые сферы нашей жизни. Просящий от нас всего, Он же и дает нам всё, и не хочет входить в нас, чтобы травмировать или ослабить, но чтобы дать нам полноту. Это заставляет нас увидеть, что распознавание это не сосредоточенный на себе самоанализ, не эгоистичная интроспекция, но подлинное устремление от самих себя к тайне Бога, Который помогает нам жить миссией, к которой призвал нас во благо наших братьев.

 

 

* * *

 

176. Я хочу, чтобы Мария увенчала эти размышления, потому что Она, как никто другой, жила заповедями блаженств Иисуса. Она трепетала от радости в Божьем присутствии, сохраняла всё в сердце Своем, и дала пронзить Себя мечом. Она святая среди святых, самая благословенная, Та, что показывает нам путь святости и сопровождает нас. Она не позволяет нам оставаться павшими, и порой, не осуждая, несет нас в Своих руках. Беседа с Ней утешает, освобождает и освящает нас. Нашей Матери не нужно много слов, Ей не нужно, чтобы мы излишне старались объяснить, что с нами происходит. Достаточно шептать снова и снова: «Радуйся, Мария…».

 

177. Я надеюсь, что эти страницы будут полезны для того, чтобы вся Церковь посвятила себя поощрению стремления к святости. Давайте попросим Святого Духа вселить в нас горячее желание стать святыми к большей славе Божьей, и будем поощрять друг друга в этом стремлении. Так мы разделим счастье, которого мир не сможет у нас отнять.

 

Дано в Риме, у Святого Петра, 19 марта в Торжество Святого Иосифа, в 2018 году, в шестой год моего Понтификата.

 

Франциск

 

 

 

 

 

Источник: vatican.va
перевод КРЕДО













.